меня в хаос, и сейчас строит нереальные картины, основываясь на моих же воспоминаниях. Меня передернуло.
— Не веришь? — понимающе произнесла Джинна, отодвинув от себя отвар.
— С трудом, — хрипло ответила, — расскажешь?
— Помнишь тот карьер, в который я упала?
Я кивнула. Забудешь такое…
Тогда я была на грани жизни и смерти. Удар о камни я практически не помню, сознание взорвалось резкой болью и угасло. Очнулась я в беспроглядной темноте, не ощущая рук и ног. Испугалась жутко. Как ни старалась крутить головой, чтобы рассмотреть себя или хотя бы обстановку вокруг — ничего не выходило. Пустота. — Глаза у Джинны были испуганными, когда она рассказывала о своей смерти. Это была точно она. Будучи одухотворенной Джигарром, чародейка вела себя иначе. — И в этой пустоте я, внезапно, почувствовала чье — то присутствие. Затем существо заговорило со мной. Сначала я начала паниковать, попытавшись отогнать от себя нечто определенно страшное. Но ничего не выходило. Речь духа становилась более четкой с каждой секундой, я рассмотрела очертания мужской фигуры в доспехах. Существо уверило меня — если я промедлю еще минуту, то будет поздно, и хаос заберет мою душу. Однако, если я соглашусь ему помочь, появится шанс на спасение. Маловероятный, но возможный. Дух обещал залечить раны и жизненно важные органы, но в обмен я должна буду отдать свое тело. Такому предложению я не обрадовалась, так же, как и сосуществованию с ним в одной оболочке. Кроме того, существо не давало гарантии моему выживанию. А еще оно обозначило, что вернуться в реальность получится нескоро, и только в том случае, если он сможет вернуть свои первозданные возможности. Ведь вернуть к жизни способен только светлый хранитель. Я уцепилась за шанс. Дальше сознание заполонила тьма. Очнулась я уже в родных краях, в Ассимерии.
Сверху шарахнуло. Раздался громкий визг Квартуцении и рык Жути. Как и следовало ожидать, обломки с крыши полетели вниз. Джинна закричала, увидев причину погрома и ринулась было к выходу. Якоб ухватил, ассимерийку сжав в своих объятиях:
— Тише, Джинна, все хорошо…ты просто еще не привыкла.
— Как к такому привыкнуть? — чародейка изумленно уставилась в лицо чародею. Его, почему — то, все происходящее радовало. Вообще, Джинна никак не могла разобраться отчего Якоб был такой довольный, если вокруг беспредел творился, и звери страшные водились.
Я проследила за тем, как куски камня утопают в чане с отваром Якоба и прикрыла свою кружку ладонью. С места я и не думала убегать. Я ж теперь чародейка — удачница? Вот пусть все беды меня сами стороной обходят. Кстати говоря, сработало. На меня даже пыль не попала. Чудо, а не дар. Тем временем погром дворца продолжался. Остальные «выпивохи» начали прихоть в себя, кряхтя и кривя лица.
— Убейте меня, — прокряхтела Лиллэ, получив в ответ бооольшой такой кусок крыши, приземлившийся в аккурат возле нее.
Впечатленная императрица тут же вскочила на ноги, рванула подальше от эпицентра стычки Гарровых тварей, примкнув к Якобу и Джинне. Разбуженная Рэннэ, которой тоже чудом не досталось, проследовала за ней. Лиллэ хмуро посмотрела наверх, прикрывая лицо ладонью от ослепительного света, просачивающегося сквозь огромную дыру:
— Эти твари чуть меня не убили! Где мои воины? Почему никто не снимет чудовищ с крыши?
— Они снимают… — ответил Якоб, — пытаются. Призвали для этого Жуть. Но вот та птица не хочет улетать.
— Да они мне сейчас весь дворец по камушкам разнесут! — Воскликнула Лиллэ и выглянула в окно. — Нет! Это беспредел! Генерал Отторион! — Генерал, конечно же, не услышал, поэтому лилово — кожая отхлебнула отвар из кружки, переданной Эмис, обозначила, что пойло — дрянь и направилась разруливать ситуацию.
Я же велела Жути покинуть крышу. Пусть сами со своей птицей, облюбовавшей вершину башни, разбираются. Я повернула голову к «сияющему» непроходимой радостью Якобу с вопросом:
— Откуда здесь Квартуцения?
— Расскажу сначала, — снизошел до объяснений чародей, — в общем, дело было так…
Ассимерию заливал холодный дождь уже который день, отчего земля стала походить на болотную жижу, а дорога к отчему дому Джинны погружена в глубокую непроходимую лужу. Глазницы окон, мрачно взиравшие на иномирян, тускло освещаясь внутри. Снаружи же был глубокий вечер, переходящий в ночь. Якоб крепко держал тело чародейки, совершенно не задумываясь о том, что свои ступни, погруженных в воду по щиколотку, он уже не чувствовал. Он сам словно окаменел от холодного дождя, промочившего его насквозь. От окна портала до дома чародейки пришлось тащиться на вскидку часа два, не меньше. В близи жилого массива открывать переходы в Ассимерии было категорически запрещено Советом чародеев. Хоть мысли Якоба и были удручены смертью подруги, но живость стража он приметил. Ему, будто, любая погода была нипочём. Он шел впереди, не сбавив темп даже на краткое время. Чародей старался не отставать. Надо признать, путешествие по Таймарру сделало его гораздо выносливее. Вот только радости он от этого не испытывал. Наоборот, проклинал про себя эту войну с тенями, светлого хранителя и академию чародеев. Если бы он не попал в сие учреждение, то никогда бы не ощутил на себе горе потери Джинны. Он бы вообще ее не встретил. Может, так было бы лучше? Якоб посмотрел на бледное лицо чародейки и тут же поднял глаза, как только почувствовал, что к горлу подступил комок. Ведь он даже не успел признаться Джинне в своих чувствах.
Ренольд постучал в массивную дверь трехэтажного дома. В окне мелькнули две девичьих фигуры. Приметив на пороге дома посетителей и рассмотрев в свете фонаря на руках одного из мужчин свою сестру, одна из девушек вскрикнула, другая прикрыла рот ладонями. Обе побоялись спуститься вниз. Дверь открыл отец семейства, ассимериец с густой черной бородой и глубокими лучиками морщин возле глаз. Уголки губ мужчины опустились вниз, из глаз потекли слезы. Дрожащими руками он забрал Джинну и велел чародеям заходить внутрь.
— Я знал, что так могло случиться, — надрывисто сообщил ассимериец, гладя по волосам Джинну, — ее дар — это проклятье. Но я не мог поступить иначе.
— Джинна нам очень помогла, — заверил Ренольд, положив руку на плечо отца семейства, — можете ею гордиться. Не вините себя. Для Ходящих по грани — академия единственное место, где они могут проявить себя и не навредить другим.
— Девочки разбудите мать, — велел отец растерянным дочерям, застывшим на лестнице и все еще не верящим в случившееся, — подготовьте ее заранее. Я не хочу потерять и ее. — Ассимериец беспокойно взглянул на стража, объяснив. — У моей жены слабое сердце. Она и так тяжело перенесла расставание с Джинной. И спасибо вам,
