— С собой? — тут же сменила тон Фаридушка.
— С собой, — кивнул Ринат и вышел.
— Я на улице подожду, — сообщил Фаридушке Серый и пошёл в прихожую — обуваться.
* * *
— Здоровый какой, — сказал Ринат, стоя на краю раскопа. Он смотрел на статую, словно на диковинного зверя или рыбу, исторгнутую из волжских глубин. — Чё, сколько весит?
— Хер знает, — пожал плечами Серый. — Тонн сто, сто двадцать.
— Не потяну, — покачал головой Ринат, кивнул на кран. — Мой амбал двадцать четыре поднимает всего. Ленин твой для него — мёртвый груз.
— Поднимать не нужно, — сказал Серый. — Просто поставить.
Ринат покрутил головой, спустился в раскоп, зачем-то попинал бронзовое плечо, словно бы проверяя, настоящая перед ним статуя или муляж, подделка.
— Ну, окей, — сказал он наконец. — Давай, айда попробуем. А на фига тебе его ставить?
— Надо, — отрезал Серый.
В голове его вся предстоящая процедура — он почему-то для себя обозначил подъем статуи этим словом — представлялась простой и понятной: он снимает сетку-рабицу с забора, Ринат загоняет «МАЗ» на Ёрики, ставит его возле будки, раскладывает опоры-аутригеры; Серый заводит трос через прокопанную под статуей нору, и Ринат поднимает Ленина вертикально.
И всё.
Но на деле Серому удалось выполнить только первый пункт — разобрать забор. Перекусив клещами последнюю проволочку, он оттащил рабицу в сторону и махнул Ринату — давай, мол.
«МАЗ» взревел, пополз по склону — и застрял, погрузив передние колеса в глину. Ринат высунулся из кабины, и перекрикивая мерный рокот дизеля, крикнул:
— Не ссы, Серёга, ща я назад дам!
С лязгом, слышимым даже снаружи, он включил заднюю передачу, отпустил сцепление, газанул… «МАЗ» дёрнулся, болтанул красной траверсой с крюком — и заглох.
Из будки вышла заспанная Лёнька в бушлате, наброшенном внакидку, прикрыла зевок ладонью.
— Серёж, вы что делаете?
Серый ничего не ответил — он подошёл к «МАЗу», осмотрел масштабы бедствия. Машина засела прочно, по самый бампер. Её словно всосало в глину.
Ринат вылез из кабины, присел на корточки у переднего колеса. С лица его исчезла всегдашняя доброжелательная улыбка.
— Сука, анансыгын[41], — выругался Ринат, распрямляясь. — Ты чё не сказал, что тут земля мягкая?
Серый пожал плечами.
— Я знал? Ты же водила. Сам должен видеть.
— Ладно, — махнул рукой Ринат. — Копать надо. Привет. Халяр нишэк[42]?
Последняя фраза была адресована Лёньке. Та улыбнулась в ответ:
— Айбят[43], — в Средневолжске все знали с десяток расхожих татарских фраз и словечек.
— А у нас вот йомшак[44], — Ринат сплюнул.
Серый подал ему лопату, зашёл с другой стороны колеса и начал копать, стараясь откидывать землю подальше.
* * *
Они провозились до одиннадцати — «МАЗ» никак не мог выехать обратно на дорогу. Пришлось не просто откопать колеса, но и убрать землю из-под днища, выложить колею досками, кусками шифера и всяким хламом, обнаруженным за будкой. Только после этого, ревя и дёргаясь, кран все же выполз на асфальт, раскидав вокруг себя оранжевые комья глины.
— Идите, чай хоть попейте, — позвала перемазанных в грязи Серого и Рината Лёнька. — Я картошку пожарила…
— Чё делать будем? — не слушая её, спросил у Серого Ринат.
— Давай через ворота попробуем. Там земля плотная, укатанная. И щебёнкой отсыпано.
— А с этим чё делать? — Ринат кивнул на укреплённый над столбами лист железа с надписью «ООО «Бедный Ёрик».
— Сейчас уберу, — равнодушно сказал Серый и пошёл в будку за ломом.
Он подозревал, что с воротами выйдет много возни, но ржавый лист металла с надписью отлетел после первого же удара.
— Путь свободен, — кивнул на ворота Серый, обращаясь к Ринату. — Алга[45]!
— Я в час уеду, — предупредил тот и поспешил к машине.
На этот раз «МАЗ» заехал на Ёрики без проблем, но когда начал разворачиваться, снова застрял. Ринат распсиховался уже всерьёз — у него был заказ на три часа, нужно было передвинуть гараж какому-то мужику с «Южного», и он не хотел терять клиента.
— Серый, — рычал Ринат, — все, разбег. Сейчас колеса откопаем — и я поехал.
Серый молча ковырялся лопатой в глине, поглядывая на Лёньку, сидящую на крылечке.
— Я тут шесть часов уже, блин, — рычание Рината плавно перетекло в жалобные стоны. — За половину заплатишь, да?
— Вы же не сделали ничего, — подала голос Лёнька. — За что он платить тебе должен?
— Лена, иди в дом! — закричал Серый. — Я сам разберусь!
Лёнька встала, обижено дёрнула плечом и скрылась в будке. Серый повернулся к Ринату, мысленно прикидывая, сколько у него осталось от Флинтовых денег.
— Плачу по пятьдесят баксов в час. Работаем, пока все не сделаем, — глядя в глаза крановщику, сказал он.
— А чё я этому… с гаражом скажу?
— Моё дело — предложить. Твоё дело — отказаться. Ну, чё?
Ринат замялся, оглядел собачьи могилки, кучи земли, опоры ЛЭП и воткнул лопату.
— Э, нам, татарам, суравна: один талон — два каша. Давай работать. Поднимем твою скульптуру.
— Она не моя, — буркнул Серый, берясь за лопату. — Площадку нужно подготовить. Иначе так и будем…
— Дерес[46], — кивнул Ринат.
В обед пришла Фаридушка с большой сумкой. Ручка у сумки была перемотана синей изолентой.
— Ри-ина-ат!! — закричала она ещё с дороги. — Ты на гаражи ехать думаешь? Этот… приходил уже.
— Нет, — весело ответил Ринат. Он выпрямился, помахал руками, разминая спину.
— Ты пьяный что ли? — подозрительно сузив глаза, тревожным голосом поинтересовалась Фаридушка и рванулась снизу к воротам. — Вы тут пьёте что ли?
Серый улыбнулся обмётанными губами.
— Ага. С семи утра бухаем.
На голоса из будки вышла Лёнька. Фаридушка заметила её и вытаращилась, забыв о муже.
