– Буду с вами предельно честен: я никогда раньше не видел столь глубокие и рваные раны. Кто на него напал? Лев?
В каюте воцарилась тишина, нарушаемая лишь шумом волн за бортом и небольшим покашливанием Дагорма, словно тот подавился. Вот только чем?
– Будь тем зверем лев, – вымолвил старик, когда откашлялся, – Стернс снёс бы ему голову одним ударом меча.
– Тогда я тем более удивлен.
Арно вынул из глаза запотевшее пенсне и аккуратно протёр его тряпочкой, выуженной из кармана тёплого жилета.
Дагорм вновь склонился над Гаем.
– Мазь вот-вот начнёт действовать…
– Вы не дадите ему нюхательной соли?
– Что вы, что вы! – спешно отмахнулся Дагорм. – Я не для того поднимаю милорда на ноги, чтобы тут же свести его в могилу. Нам сильно на руку, что он до сих пор не пришёл в себя, иначе боль от действия мази свела бы его с ума.
– Полагаю, что сильнее той боли, которую он уже испытал, ничего быть не может.
– Уж поверьте мне, старому человеку, это средство в своём действии жжёт так, что смерти будешь рад больше всего на свете. К утру затихнет, там и приведём милорда в чувство, а пока пусть спит. Пользы и покоя всем от этого будет несоизмеримо больше.
Взяв в руки большое тёплое покрывало, Дагорм поманил крючковатым пальцем Рики к себе и, когда там приблизилась, прокаркал:
– Помоги мне его укрыть. Да не закрывай глаза! Ничего особенного ты там не увидишь!
Легко было сказать «не закрывай глаза», но вот сделать это было, ой, как сложно. И дело даже не в лужицах крови, которые ещё не были вытерты с досок и которые уже ни за что в жизни не ототрёшь с кушетки – к ним за несколько часов Рики успела привыкнуть, хоть тошнота всё равно время от времени и подступала к горлу. Нет, причина девичей робости была в другом. И щёки продолжали стыдливо алеть, а ресницы – дрожать, ведь даже целый ворох повязок, наложенных в основном на грудь и спину Стернса, не помогал скрыть красивое мужское тело, полностью обнажённое и основательно истерзанное.
Рики взмахнула руками, вместе со стариком расправляя покрывало. Когда белая ткань коснулась Гайларда, румянец на лице стал спадать, а жар – отступать.
Дагорм ещё раз склонился над Гаем, ещё раз проверил сердцебиение и дыхание, довольно хмыкнул, отошёл к столу, помешал палочкой воду в кувшине и достал из небольшого шкафа в углу чистый серебряный кубок и большие песочные часы. Песчинок в последних было столько, что, наверно, полдня пройдёт, а песок всё будет сыпать и сыпать… Поставив кубок и часы на стол, старик буркнул в сторону молчаливой Рики:
– Сиди здесь, и если его светлость придёт в себя, срочно дай ему выпить это. – Дагорм указал пальцем на кувшин. – И сразу зови меня. Как только песок пересыплется наполовину, смочишь тряпку вот этим раствором и обработаешь каждую царапину. – К кувшину, кубку и часам добавилось полотенце и небольшая склянка. – Поняла?
Рики послушно кивнула.
– Вот и молодец. И никуда отсюда не отходи. Слышишь? Я велю принести тебе поесть, но чтобы из этой каюты ни шагу!
Рики прекрасно всё поняла и не перечила.
Убедившись, что все наставления даны, Дагорм довольно потянулся и произнёс:
– А мне сейчас не мешало бы перекинуться парой слов с капитаном Мортенером. Вы составите мне компанию, Арно?
Судовой лекарь не возражал.
Стоило двери закрыться, как время потекло медленно. Складывалось ощущение, что песчинки специально не торопились пересыпаться из одной чаши весов в другую, спорили между собой, кому упасть первой, а кому – следом, мухлевали и перебегали в конец очереди, лишь бы не падать.
Корабль качался на волнах. Убаюкивающая качка и мерное потрескивание свечей вместе со страшной усталостью напомнили о необходимом сне. Глаза закрывались сами собой, но Рики терпела и не поддавалась искушению. Вскидывала голову, стоило только почувствовать, как та тяжелеет, тёрла руками глаза, хлопала себя ладонями по щекам и даже прыгала на месте, только бы не уснуть.
Гай не шевелился. Он ровно дышал, лицо порозовело, а губы были слегка приоткрыты, и пальцы на руках стали тёплыми, ведь к ним возвращалась жизнь...
...Никогда ещё Рики не было столь страшно. И хоть на мачте приближающегося к берегам Вороньего острова девушка легко распознала флаг Нолфорта, сердце не унималось, билось, как птица в клетке, а мозг повторял одно и то же, одно и то же: «А вдруг не успеют... не успеют... не успеют!»
Стоило спущенной на воду шлюпке прорезать носом рыхлый песок, как Дагорм уже был тут как тут. Крича и тыча пальцем в Стернса, он чётко руководил действиями моряков, среди которых был и Гверн. С трудом понимая, что к чему, и глядя по сторонам с неописуемым ужасом, застывшем во взгляде, Нольвен со стариком не спорил, лишних вопросов не задавал, делал всё быстро и даже не поинтересовался, где лучники. Каждым участком кожи Гверн чувствовал, что расспросы потом – сейчас же нужно было выбраться с острова и как можно скорее.
На помощь первой шлюпке пришла вторая. До корабля обе добрались быстро, вот только в шлюпке, где сидела Рики, было не так жизнерадостно и оживлённо, как в другой. И причиной тому было вовсе не измазанное гарью лицо девчушки, не нахмуренный лоб боцмана, отправившегося с командой, а сосредоточенные взгляды трёх матросов, в руках которые были острые пики, направленные прямо на дно лодки...
…За маленьким круглым окном вспыхнул яркий свет. Это был вахтенный, обходивший судно с фонарем в руке. И Рики это знала, но всё равно вздрогнула, подняла голову и распрямила спину.
Она всё-таки не стерпела. Дала слабину и задремала прямо тут, у кушетки, положив голову на её край, уже не обращая внимания ни на засохшие пятна крови вокруг, ни на громкие удары волн о борт корабля.
Хотелось пить. Но на столе – только кувшин с целебным отваром для Стернса. Ни воды, ни даже вина, пусть и самого кислого, ни миски с едой, обещанной Дагормом. Или приходили, но она спала? Рики осмотрелась. Нет, в каюте за последние пару часов ничего не изменилось, ничего нового не появилось, даже куска хлеба, заплесневелого и прогрызенного корабельными крысами.
Часы отсыпали песка ровно половину – Рики вздохнула, взяла тряпку, смочила её раствором из склянки, отвела часть покрывала в сторону и медленно и робко провела тряпкой по царапинам на теле Гайларда.
С плечами и руками справилась легко, но дальше пришлось отвести покрывало чуть больше, чтоб подобраться к груди. Царапина за царапиной, каждая клеточка тела за клеточкой тела – Рики и не заметила, как израненной кожи вместе с влажной тканью касались и подушечки её пальцев. Касались нежно, воздушно, едва уловимо и с трепетом.
Ещё немного зеленоватого раствора на тряпку, и покрывало вновь поползло в сторону, а Рики опять ощутила прилив крови к щекам. Хвала богам, тут из царапин с трудом десяток набрался, и можно было с облегчением выдохнуть, и приложить к лицу оставленные на столе металлические аптекарские щипцы, чтобы спасительный холод сделал своё дело и прогнал стыдливый жар прочь.
