— Простите мне некоторую резкость, но, глядя правде в глаза, зачем это вам? Вы уже не молоды, иного шанса может и не представиться, а ни Зафир, ни тем более Ульф Ньорд не предложат вам больше. Скажу также, что вы рискуете встретить зиму, болтаясь в петле на площади. Я же даю вам иной выбор.
— Что я должен сделать?
— То, что следовало сделать три луны назад. Позвольте мальчику-императору мирно покинуть этот мир. Остальное я беру на себя.
Пальцы Джалила сжались в кулак, бусины четок протяжно скрипнули.
— Это непростое решение. Я должен подумать.
— Два дня будет достаточно?
— Да.
— Тогда жду вашего ответа. Вы знаете, как меня найти.
— Сурия, подожди.
Ликит, хмурый и взъерошенный, похоже, уже давно ждал под дверями покоев сиятельной госпожи. Гайда, бросив на него косой взгляд, тихонько поинтересовалась у девушки:
— Прогнать? Если не хочешь его видеть, я могу.
— Нет-нет, спасибо. Все в порядке, — торопливо отказалась Сурия. — Я… понимаешь, я хочу с ним поговорить.
— Как скажешь, — пожала Гайда плечами. — Но постарайся недолго. День сегодня — врагу не пожелаешь. Всем нам бы хорошо отдохнуть.
Как только в коридоре не осталось никого, кроме стражи, Ликит подошел чуть ближе. Даже в вечернем полумраке было отчетливо видно, как изменилась Сурия, каким спокойным и слегка печальным стал ее взгляд. Она словно повзрослела на несколько лет одним махом, растеряв жаркий огонь и пылкость юности. Не девчонка, но девушка, внезапно осознавшая себя в иной, гораздо более сложной роли.
— Пройдемся? — спросил он, не сильно-то рассчитывая на согласие.
— Да, — просто отозвалась она. — Но я не хочу на улицу: холодно. Может, в галерею?
Он кивнул, какая в сущности разница, куда, лишь бы она выслушала.
— Прости меня, — выпалил он, чувствуя себя совершеннейшим глупцом. — У меня было время как следует подумать. Я не имел права говорить тех слов.
— Лорд регент все-таки поговорил с тобой? — грустная улыбка осветила ее лицо.
— Нет, — он остановился и развернул девушку к себе. — Ему не до меня сейчас. И перед ним я виноват не меньше, чем перед тобой, так что извиняться придется дважды. Сурия, я был слеп.
— Знаю, — она чуть склонила голову к плечу.
— Мне нечего сказать в свое оправдание. Это было глупо, жестоко и несправедливо. Ты не заслужила осуждения, тем более от меня.
— Я хотела сказать тебе, правда. Даже пыталась предупредить, но… — она запнулась и заморгала часто-часто. — Мне было так страшно, Ликит. Мне и сейчас еще страшно на самом деле.
— Я не обижу тебя, — он несмело шагнул к ней, попытался обнять, но она отстранилась. — И впредь постараюсь вести себя осмотрительнее. Ты дашь мне еще один шанс?
— Шанс на что? — удивилась она. — Неужели ты еще не понял: мы живем в слишком разных мирах.
— Я хочу попробовать узнать тебя. По-настоящему.
— Не надо, — она торопливо утерла пальцами глаза. — Твои извинения приняты, я не держу ни зла, ни обиды. Мне было больно, да. И горько чувствовать себя отвергнутой, недостойной, лишней. Но сейчас все в прошлом. Ты хочешь узнать меня настоящую, но я и сама не знаю, кто я. Чего хочу, куда стремлюсь, что на самом деле для меня важно? Мне всегда говорили, какой я должна быть, указывали, как одеваться, когда говорить, а когда молчать, кого любить, а кого ненавидеть. И я честно старалась стать такой: правильно, удобной, послушной. Сам видишь, что из этого вышло.
Она виновато развела руками и отступила на шаг назад.
— Не скрою, сейчас, когда ты перестал видеть во мне лживую предательницу, даже дышать легче. Но… Это ведь ничего не меняет, понимаешь? Мне надо найти себя заново, Ликит, а я не знаю, как это сделать и боюсь снова стать чьей-то тенью.
Юноша почувствовал, как внутри натянулась и отчаянно зазвенела неслышная до этого струна. Он шагнул вперед, но Сурия жестом остановила его. Такая близкая и такая далекая одновременно. Недоступная больше, чем даже в первый день их знакомства.
— Пожалуйста, — прошептала она. — Отпусти, — и торопливо отвернувшись бросилась прочь.
Мгновение он смотрел ей в спину, не желая верить в произошедшее. Вот так? Из-за досадной ошибки, глупости, поспешности? И ничего нельзя исправить, вернуть, начать заново? А в следующее мгновение бросился следом, обогнал девушку и, забежав на несколько шагов вперед, развернулся и склонился с изяществом настоящего придворного.
— Благородная госпожа, разрешите представиться: меня зовут Ликит из рода Сагар, рожденный в Великой Степи, ныне служу лорду регенту Золотой Империи.
Сурия едва не споткнулась, уставившись на него огромными от удивления глазами.
— Простите мне эту дерзость, но могу ли я спросить, как ваше имя?
— Что ты делаешь? — растерянно уточнила она.
— Знакомлюсь, — пояснил он. — Ты хочешь узнать, кто ты. Но я и хочу того же. Хочу быть с тобой, не направляя, но следуя рядом, поддерживая, если это возможно. Ты не доверяешь мне, согласен, вполне заслуженно. Но окажись на моем месте кто-либо иной: торговец с рынка, мальчишка-зеленщик, рыбак с пристани или благородный отпрыск знатного рода, — он нарочито выпятил грудь, задрал нос едва не к самому потолку и прошелся по коридору туда-сюда, заставив ее робко улыбнуться, — ты бы позволила ему представиться и заговорить.
— Ликит…
— Да, благородная госпожа, чьего имени я не знаю?
— Это глупо!
— Возможно, — очень серьезно кивнул он, глядя ей прямо в глаза. — Но не попытаться исправить то, что я испортил, будет глупо вдвойне.
Они замолчали, взвешивая “за” и “против”, задаваясь сотней вопросов и не находя даже пары ответов. Наконец Сурия заговорила:
— Я ничего не могу тебе пообещать.
— Согласен, — шаг вперед.
— И не хочу делать выбор сейчас.
— Как скажешь, — еще ближе.
— Пообещай, что не станешь торопить меня, удерживать или пытаться изменить мои решения.
— Обещаю, — он осторожно коснулся ее руки.
— Тогда, — она поклонилась со всем уважением, но как равная равному. — Меня зовут Сурия бинт Лейс.
Леди Мейрам бинт Латиф бен Шихаб ал-Хафс, ныне носящая имя Лэнгтон, вошла под своды Золотого дворца с гордо поднятой головой. Эхо ее шагом множилось, отражаясь от мозаичных полов и украшенных причудливыми узорами стен, гуляло под куполами комнат и таяло, вырвавшись сквозь резные ставни в пышные сады.
Обитатели дворца расступались, давая дорогу золотоволосой красавице, склоняясь перед ней, шепча вслед слова приветствия. Одним Мейрам улыбнулась, на других не бросила даже случайного взгляда. О, сестра Сабира знала наизусть ритуалы и традиции, привычки и устои Золотого двора, понимала цену всем этим подобострастным улыбкам, цветистым речам и почтительным поклонам.
