– Прекрати! – вскочил на ноги Монах. – Прекрати немедленно!
– Ребяты… – умоляюще протянул Салли. Разговор накалился.
– И мне глубоко плевать на то, что ты именуешь истиной верой, – повысил голос Руд. Он уже не был расслаблен, он больше не казался ленивым собеседником, коротающим в разговоре время. – Потому что ты также не прав как и все другие. И из-за таких как ты, у нас постоянно кровью земля залита! Веру себе придумали, и давай всех по ней равнять!
– Ты будешь гореть в пламени Подземных после смерти… – с ненавистью прошипел Монах.
– Хватит, – резко вмешался Эйдор. Ситуация перестала его забавлять. – Оба заткнулись.
– Горн слышал каждое твое слово, – процедил Руду Монах.
Он погиб через два дня, при переправе через разлившуюся реку. Вдруг покачнулся, коротко вскрикнул и сорвался с камня, на который ступал. Течение проволокло его через пороги и выплюнуло разбитое тело в небольшой, окованный льдом затончик. Руд и Салли, конечно, погоревали, но недолго, Монах прибился к ним недавно, и потому привыкнуть к нему никто особо не успел.
Эйдор же, довольный результатом своей волшбы, продолжил строить свой план по проникновению в армию. Его жизнь это его жизнь, и вампир не собирался более терпеть неприятных ему людей. Если кому-то хочется терзать окружающих желчью и ненавистью – пусть делает это в другом мире, может быть, лучшем. А у анхорца совсем другие заботы.
Глава вторая
Бац! Бац! Бац!
Эйдор как зачарованный следил за ударами молотка в умелых руках кузнеца. Мускулистый, вспотевший от жара полевого горна, абсолютно лысый мереанец обращался с тяжелым инструментом, словно тот вообще ничего не весил. Что ковал мастер металла – вампиру было неинтересно, он любовался самим процессом.
Бац! Бац! Бац!
Шумно выдохнув, кузнец отер пот со лба и увидел, наконец, Эйдора:
– Чем могу?
Вампир вздрогнул, развел руками и растеряно улыбнулся.
– Ну тогда проходите, добрый господин, не мешайте работать.
Юноша отошел от горна подальше, но все равно продолжил наблюдать за кузнецом. Было что-то волшебное в процессе превращения одного куска металла в другой. Что-то чудесное.
По небольшой, образовавшейся от повозок и фургонов улочке туда-сюда сновали люди. У каждой уважающей себя армии есть отдельное войско, следующее за солдатами куда судьба направит. Шатры с маркитантками, торговцы оберегами и амулетами, оружейники и бронники, повара да обслуга благородных рыцарей. Небольшой, залитый весенним, солнечным теплом городок на колесах.
– Господин Славур? – раздалось вдруг за спиной блаженно улыбающегося Эйдора. Юноша развернулся и увидел перед собой невысокого мужчину. Круглое, добродушное лицо незнакомца выражало саму любезность.
– Добрый день, – осторожно произнес Эйдор. – А вы кто?
– Я от настоящего барона Славура, – широко улыбнулся толстяк и коротко кивнул. Вампир по наитию отшатнулся в сторону, но его на излете догнал четкий удар в голову. Сознание помутилось, и юноша под испуганные возгласы прохожих рухнул на землю. Еще пару мгновений он пытался встать, абсолютно забыв про чары, про магию, да и про все остальное. Самым важным было только желание подняться.
Второй удар погрузил его во тьму.
Упавшего юношу очень быстро скрутили люди, парой мгновений назад казавшихся обычными зеваками. Почти в тот же момент на улочке объявилась небольшая телега, куда они закинули анхорца. Высокий старец, сидевший в повозке, деловито стал наводить на поверженного вампира какие-то чары.
Руд наблюдал за этим издалека, прислонившись к крытому фургону, где продавали средней паршивости эль. Бороду, наверное, можно не ждать, раз на место их встречи явились столь резвые ребята. Ветеран отправил в рот неспелый орешек из кулька. Повозка двинулась прочь, люди, только что скрутившие Эйдора, растворились в толпе также лихо, как и появились.
Чародея надо вытаскивать. Сколько раз малец ему шкуру спасал? Пришла пора отдавать долги. Руд небрежно отлепился от фургона и неспешным, прогулочным шагом направился следом за еле ползущей повозкой. Борода все-таки убедил товарищей отказаться от планов использовать мереанскую форму, и выбрать чего попроще. Потому Руд чувствовал себя в простецкой одежде весьма уверенно, однако, все-таки, уже придумывал хоть какую-нибудь легенду, на тот случай если его остановят. Проще сказаться слугой какого-нибудь сэра ДайтеМоментПридуматьИмя и объяснить, что его отправили в отпуск на пару дней и потому он праздно шатается по лагерю обслуги. Но в таких случаях лучше не импровизировать.
Осторожно лавируя среди прохожих Руд упрямо следовал за телегой. Повозка проехала весь лагерь насквозь и, на удивление, отправилась не к военному биваку, раскинувшемуся к северу отсюда, а по дороге на юг.
Остановившись у лавки с подозрительного вида снедью, воин продолжил грызть орехи, краем глаза отметив единственное место, куда могли везти Эйдора. Над рощей, начинающейся за полем, виднелся шпиль небольшого замка.
– Чего уставился? Брать будешь или так, понюхать зашел? – одернули бывшего коалиционера. Грузный пекарь в темном, потертом переднике опустил на прилавок огромные кулаки.
– Это, – ткнул в первую попавшуюся булку Руд. Ругаться с торговцем ему не хотелось, равно как и привлекать к себе внимание. Пекарь схватил ручищей указанный пирог:
– Пять медяков.
Ветеран спорить не стал, хотя в нормальном городе приличная булка стоила бы одну монету. Но здесь законы другие, не хочешь – не ешь. Скотская позиция торговцев.
Следовать за повозкой дальше Руд не решился, памятуя о ловких молодцах блуждающих где-то в толпе. Он пойдет ночью, когда вокруг будет поменьше глаз. Вряд ли Эйдора утащили далеко, тем более, вряд ли что с ним случиться. Хотели бы убить – убили бы.
Прогулочным шагом, засунув кулек с орехами в поясной кошель, и сграбастав черствую булку, воин направился в сторону борделя. Денег у него хватало, а время необходимо потратить наиболее безопасно. А где может быть тише и спокойнее чем в объятьях какой-нибудь шлюхи? Патрулей там нет, коситься никто не станет, лишь бы монеты были.
Но что случилось с Салли?
О судьбе пропавшего товарища первым узнал Эйдор, едва очнулся в темной, затхлой камере. Рыжебородый висел на стене чуть правее от юноши и не подавал признаков жизни. Голова Салли безвольно поникла, да и сам он обмяк в цепях, то ли провалившись в безумный сон, то ли уже отдав Кузням душу. Вампир осторожно огляделся. Камера восемь на восемь футов, свет проникает через решетку вместо одной из стен. На табурете, под еле тлеющим факелом, дремлет часовой. Эйдор прислушался, но кроме редких тяжелых капель где-то в глубине тюрьмы (или подвала?) ничего не услышал. Однако что-то его беспокоило, что-то тревожило значительно больше чем сложившаяся ситуация.
