На пути домой коляску Казановы обогнали галопом по меньшеймере две сотни курьеров, каждый кричал новейшие сообщения для публики.Последний сообщил, что рана незначительна.
Казанова был влюблен не только в женщин, но и в большиегорода, особенно в Венецию и в Париж, его «вторую родину, … несравненнопрекрасный город», где живут в величайшей бедности, где можно добыть великоесчастье.
«Поют на площадях Венеции», пишет в Париже Карло Гольдони,другой венецианский эмигрант и юморист, в своих равным образом по-французскинаписанных мемуарах, «танцуют на улицах и каналах. Разносчики поют, предлагаясвои товары, рабочие, покидая работу, гондольеры — ожидая своих господ иликлиентов… Веселье — это душа венецианца, дерзкая шутка — настоящий характер ихязыка». Веселье и шутка цвели также в Париже Людовика XV и Помпадур.
Чтобы сделать в Париже карьеру, Казанова решил напрячь всефизические и моральные силы, познакомиться с большими людьми, обладающимивластью, и принять окраску, которая им нравится. Он начал избегать все «плохиекомпании», отказался от всех старых привычек и претензий, которые делали емуврагов или могли характеризовать его, как несолидного человека. Это было легчев городе, где его хорошо не знали и где за семь лет до этого он уже завоевалдрузей и связи. Впервые в жизни Казанова стремился к доброй славе.
Он мог рассчитывать на месячную ренту в сто талеров, которуюпереводил «приемный отец» Брагадино; в Париже можно было и с меньшими деньгамипускать пыль в глаза, надо было лишь следовать моде и иметь красивое жилище.
Повсюду в Париже он уже рассказывал историю своего побега,«работа почти столь же трудная, как сам побег»; поэтому он определил два часана рассказ, когда не позволял себе вдаваться в детали; однако ситуациявынуждала его каждому идти навстречу. Конечно, наивернейшее средство нравитьсялюдям, говорит Казанова, это высказывать свою благосклонность каждому.
Бернис принял его любезно и показал письмо от МарииМаддалены с неверными подробностями об аресте, заключении и побеге Казановы ипечальными подробностями о браке Катарины. Бернис вложил в его руку сто луи, накоторые Казанова обставился. За восемь дней он написал для Берниса правдивуюисторию своего побега.
Три недели спустя Бернис позвал его; он дал прочитатьисторию побега маркизе де Помпадур и хочет его представить; возможно, он пойдетк господину де Шуазелю, любимцу де Помпадур, и к господину де Булонь. Впрочем,ему надо придумать нечто полезное для государственных финансов, без осложненийи химеры, если набросок будет коротким, Бернис выскажет ему свое мнение.
Казанова ничего не понимал в финансовых проблемах. Он долгодумал над этим. Его не осенило. Господин де Шуазель спросил Казанову о побеге.Финансовый интендант господин де Булонь рассказал Казанове, что Бернис знаменитсвоими финансовыми познаниями; он ждет от него устных или письменныхпредложений к улучшению государственных финансов. Потом он представилзнаменитого финансиста и нарушителя закона, господина Иосифа Пари-Дюверне. Этобыл первый интендант Эколе Милитер, основанной по инициативе маркизы деПомпадур в 1751 году, в которой воспитывались для армии пятьсот юныхаристократов, у него больше расходов, чем прибыли; сейчас он срочно искалдвадцать миллионов.
Казанова бойко утверждал, что в голове у него есть идея,которая принесет королю подати на сто миллионов, а обойдется лишь в издержкивыпуска.
«Итак, нация может праздновать приход?», — спросилПари-Дюверне
Да, но добровольно.
Я понимаю, о чем они думали. Пари-Дюверне пригласил его наследующий день на обед в сельский домик, где предложил ему этот проект.
Казанова пошел прогуляться в Тюильри, чтобы обдумать своепричудливое счастье. Они нуждаются в двадцати миллионах, он говорит, что можетсотворить им сто, без малейшего понятия как это сделать, и знаменитый делецприглашает его на обед, чтобы убедить в том, что уже знает проект Казановы.«Это отвечало моему способу действовать и чувствовать».
К сожалению он совсем не знал жаргон финансистов; часто ужепо жаргону можно усвоить технику или науку.
Пари-Дюверне представил ему семь-восемь господ как друзейБерниса и де Бургоня. Казанова весь вечер многозначительно молчал.
После десерта Пари-Дюверне провел его в соседнюю комнату,где представил управляющего делами короля Сицилии, господина Кальзабиги изЛиворно, при этом любезно сказал: «Господин Казанова, это и есть ваш проект!»,и вручил ему папку ин фолио.
Казанова прочел заголовок: «Лотерея из девяносто чисел,выигрыши в ежемесячных тиражах, который может упасть лишь на пять чисел» и тд.
Он сказал с величайшим спокойствием: «Да, я вижу, что этомой проект».
«Вас опередили, он принадлежит господину Кальзабиги.»
«Почему вы не согласились?»
«Из-за возможных сильных потерь!»
Казанова возразил и провел дискуссию с наглостью шарлатана,с основательным опытом профессионального игрока и с настоящими математическимипознаниями. Пари-Дюверне предложил ему защищать план лотереи на советеминистров против всех моральных возражений. Казанова тотчас заявил, что готов.
Три дня спустя его разыскал Кальзабиги, предложил долю влотерее и пригласил на ужин. У дверей Казанова получил записку от Берниса, тотхотел послезавтра в Версале представить его маркизе де Помпадур, где он такжепознакомится с господином де Булонь.
Казанова показал записку господину Кальзабиги, который стакими связями легко может устроить лотерею. Он и его брат Раниери напраснопытались устроить это в течении двух лет. Раниери показал Казанове кучуписьменных расчетов всех проблем лотереи и торопил его связать себя с ними.
Казанова имел большую охоту к этому; однако он не мог бысправиться с такими трудностями без братьев, он мог лишь создать впечатление,что его долго упрашивали.
На ужин он пошел к Сильвии и был сильно расстроен, несмотряна ежедневно растущую влюбленность в юную Белетти, на золотые перспективывместо грязных костей или заляпанных карт искусными пальцами проделать целуюкоролевскую государственную лотерею.
В Версале господин де Булонь обещал, что декрет о лотереедолжен вскоре появиться, и обещал выпросить для него другие финансовыепоблажки.
В полдень Бернис в небольших апартаментах представил егогоспоже Помпадур и принцу Субизу. Они сказали, что их очень интересует историяпобега. Господа «там, наверху» выглядели очень напуганными. Они надеются, чтоон поселится в Париже надолго.
«Это было моим величайшим желанием, мадам, но я нуждаюсь впротекции, и знаю, что таковая представляется лишь таланту, это придает мнемужество».
«Я, напротив, думаю,что вы можете надеяться на все, потомучто у вас хорошие друзья. Я с удовольствием воспользуюсь случаем быть вамполезной.»
