– Погоди. Не все так просто. Сначала ты должен мне что-нибудь отдать, Танос. Это цена моих знаний.
Танос разжал кулаки и провел руками по гладким очертаниям скафандра.
– Мне нечего тебе дать. Я пришел с пустыми руками.
Сказитель покачал головой.
– Не что-то материальное. Дары мне не нужны. Расскажи мне что-нибудь. Какое-нибудь воспоминание. Честное и глубоко спрятанное. Не о том, что ты ел сегодня на завтрак. Хотя... честно говоря, это довольно интересно. Ничего не могу с собой поделать. Когда у тебя память, как у меня, жаждешь знаний.
– Омлет из яиц кроворла и тосты с джемом из жмуриники, – ответил Танос. – У нас на борту полная кладовая с запасами продовольствия из множества разграбленных планет. Я с радостью предложил бы тебе...
Танос осекся. Сказитель его не слушал. Он неподвижно сидел с закрытыми глазами и только облизывал губы. Под веками дрожали глазные яблоки. Танос представил себе, как биохимические процессы этого невероятно сложного мозга сохраняют в памяти Сказителя его простенький завтрак.
– Хорошо. Отлично! – воскликнул Сказитель, открыв глаза и лучезарно улыбнувшись. – А теперь расскажи мне о каком-нибудь важном воспоминании. О чем-то значительном. Вспомни что-нибудь стоящее, Танос, и я поведаю тебе все, что нужно знать о древнем Бёре и сокровище, которое он отнял у темных эльфов. И которое на самом деле даже больше не в Асгарде. – Он лукаво улыбнулся. – Тебе ведь интересно?
Таносу было запредельно интересно, но он понятия не имел, какое воспоминание может удовлетворить любопытство Сказителя. Он сжал кулаки и слегка постучал ими по коленкам. Нужные знания так близко! В черепной коробке в нескольких десятках сантиметров от него, и, если бы это было возможно, Танос просто вырвал бы их оттуда.
– Спешить некуда, – успокоил его Сказитель. – По крайней мере мне. Так что не торопись. Хорошо подумай.
У Таноса промелькнула мысль, что можно схватить Сказителя и доставить на «Санктуарий», а там поручить Небуле и Гаморе заняться скучной рутиной пыток, которые помогут извлечь нужную информацию из живого мозга этого чудака. Но титан отказался от этой идеи: столь мощный, сложный и непостижимо чуждый мозг мог оказаться устойчив к обычным пыткам и выдать на них нетипичную реакцию. Нельзя было так рисковать.
ГЛАВА 39
ТАНОС перебрал в уме события своей жизни: великие битвы, планетные войны. Принятые решения, которые переламывали ход событий против него или в его пользу. Триумфы, недавние и оставшиеся в далеком прошлом. Танос не мог вспомнить ничего, что показалось бы хоть сколько-то интересным существу, которое хранило воспоминания о величайших военных конфликтах в истории вселенной.
Может, он и правда ничего особенного не достиг? Может, он проиграл в погоне за величием и не поднялся выше середнячка? Кто он, Танос: спаситель или просто агрессивный завоеватель, который безо всякой высшей цели путешествует по галактике и забирает то, что хочет?
Сказитель провел посохом по широкой дуге.
– Я поставил тебя в тупик, Танос?
Танос промямлил что-то невнятное. Сказитель предложил перекусить, пока его гость размышляет.
Танос подумал.
– Откуда у тебя свежая пища? Ведь во всей Келдимовой Скорби нет ничего живого.
– У меня под этим зданием гидропонный сад, – объяснил Сказитель. – Если хочешь, покажу.
Танос понял, что хочет еще о многом расспросить хозяина. Заодно и подумает, какую же историю из жизни подарить Сказителю.
– Как тебе удается жить тут одному, в полной изоляции, и не сходить с ума?
– О, иногда я схожу с ума! – искренне признался Сказитель бодрым тоном. – Раз в несколько лет я ненадолго теряю рассудок.
– А потом?
Сказитель одарил Таноса широкой улыбкой.
– А потом я его нахожу.
– А как ты отдыхаешь? Как учишься новому?
Сказитель постучал по виску.
– Ты забываешь, я – нет. Я помню все, что когда-либо видел, слышал или узнавал. У меня в голове почти бесконечный запас данных, которые можно исследовать. Я постоянно ищу новые связи и закономерности. Если захочу отдохнуть и развлечься, я могу просто вспомнить одну из бесчисленных историй, которыми со мной поделились. – Сказитель посмотрел на Таноса и облизнул губы. – К слову, об историях... Пока ничего не вспомнил? Я-то сам тебя не тороплю. Оставайся здесь, сколько захочешь, я только рад. Но мне кажется, у тебя есть срочные дела.
– Да. Передо мной стоит задача, с которой нужно справиться в ближайшие сто миллиардов лет.
Сказитель не засмеялся и не ответил на шутку даже улыбкой. Напротив, он кивнул с серьезным видом и сказал:
– Что ж, тогда пора начинать рассказ.
Дальше тянуть время было нельзя.
– Я не знаю, что тебе рассказать, – признался Танос. – События моей жизни кажутся мне сейчас уникальными и банальными одновременно. Я всегда был изгоем. Я родился таким, и такое место определило мне общество, а потом к тому же вели мои решения и действия. Я держал высокую планку, верил в самые благородные дела, я пожертвовал всем, чтобы в итоге оказаться здесь. Но теперь все это кажется бессмысленным. Моя миссия настолько глобальна, что даже мой несравненный ум не может ее охватить в полной мере. Мне выпало спасать вселенную от самой себя, но, похоже, весь мир ополчился против меня. – Танос замолчал, ожидая, что Сказитель его высмеет и прогонит из своего жилища. Но тот посмотрел на него, сложив руки и сказал:
– Понимаю.
– Неужели?
– Ты считаешь, что должен спасти вселенную. Это сложное дело. Кто тебе его поручил?
– Я сам. Я понял то, чего не осознавали другие. И не осознают.
– Ты не все сказал. Ты чего-то не договариваешь.
Вздохнув, Танос рассказал о повторяющемся сне.
– Нельзя спасти всех, – проговорил Сказитель.
– Но кого-то все же возможно.
– Ты думаешь, это больше чем сон?
Громкий смех Таноса заполнил дом Сказителя.
– Нет. Что за глупости? Просто мои собственные размышления преломляются в голове и прямым текстом сообщают то, что мне нужно знать.
– При рождении тебе выпал не лучший расклад, – проговорил Сказитель. – Ты оказался чудовищем, аномалией в мире, где ценили сходство и порядок. Ты усвоил важный урок: тех, кто выделяется, кто может больше других, при любом поводе норовит сбить с ног толпа посредственностей.
– Не все были такими, – сказал Танос, вспомнив слова Гвинт: мы – не наши родители. Мы не боимся и не ненавидим то, что отличается от нас. Он вдруг понял, о чем нужно рассказывать Сказителю. Это было личное, не связанное с войной, смертью и кровью. Это был момент его становления, миг света и любви.
