Я тянусь к нитям — пальцы проходят сквозь них, не причиняя вреда.
Две пары глаз, сияющих серебром, смотрят на меня. Губы сестры и оскалившаяся в насмешке пасть духа смеются — одним голосом, одними словами:
— Забыла сказать: способность эфирии бороться с духами в эфире зависит не от ее силы! А от эмоций! Ты ведь так хотела спасти Витора? — издевалась вендиго, все больше опутывая сестру нитями лунного цвета. — Не вини его! Мастера теней не знают о такой тонкости! Откуда им знать? Они ведь не эфирии.
Клыкастая морда удобно устроилась на худеньком плече Элизы.
— Мы бы тоже не узнали об этом… если бы одной дуре-эфирии не приспичило спасти малолетку, в которого я вселилась, уходя от погони. — Коготь ласково обвел контур лица Эли.
Я вздрогнула: сестра, как котенок, прикрыла глаза и потерлась щекой о лапу.
— Она была слабой и глупой, как ты. Но оказалась полезной. Роб чуть не убил меня, когда понял, что потерял источник. Впрочем, он успел напоить меня зельем до прихода мастеров. А потом мы договорились…
Вендиго наслаждалась моей беспомощностью. И это… раздражало? Злило? Я не могла подобрать слова к странному чувству, что росло внутри.
Я сама загнала себя в угол.
Сама лишилась чувств и эмоций.
Сама сделала себя беспомощной.
Но я не могу сдаться!
Эли — моя сестра! Хоть я и не дочь ее матери!
Я не отдам Эли!
Я не сдамся и не отступлю.
Иначе пострадаем не только мы с Эли. Погибнет Витор, а Кевин станет монстром. Моих родителей тоже уберут, как опасных свидетелей.
От нас ничего не останется.
Не позволю!
Я резко подняла голову, вокруг заклубился алый туман. Ярость? Не только! Вспыхнули красные искры — целый рой рдяных бабочек ринулся на духа, раня и разрывая нити, несущие смерть Эли. Любовь бывает беспощадной.
Эфирии не могут убивать?
Да.
Я обняла сестру, оттолкнула взвывшего духа. Да, любовь иногда ранит. Особенно если вместе с ней идут ярость, боль и страх за близких.
Ненависть? Нет, ее не было.
Как и желания уничтожить духа.
Я хотела защитить Эли, Витора, Кевина, родителей. Мне было больно, потому что я видела, как внутри духа бьются частички души Берты. Их почти не осталось, но именно они заставляли вендиго поступать по-человечески. Например, не дали убить меня сразу, как я вошла в комнату, замедлили руку вендиго, помогли Эли, заставили болтать, когда надо было убивать.
Я не могла оставить все так, как есть, должна была попытаться помочь. Но вначале — Эли.
Я вытолкала сестру обратно в мир теней. Мимолетный взгляд на Витора, на осевшую на темную полосу земли, разделяющую два мира, Элизу. Свободную, живую.
И я снова в эфире.
— Какая самоотверженность! Хочешь умереть, ветерок? — хрипло рассмеялся дух. — Или желаешь стать новым сосудом?
— Желаю.
Я первая шагнула к вендиго. Встретила потянувшиеся ко мне серебристые нити. Вспомнила, как забирала отрицательные эмоции. Как потом усиливала положительные. Если я могу забрать, почему бы не отдать то, что я чувствую.
Да, чувствую!
Жалость, нежность и сожаление, что слишком поздно встретила монстра, что не смогу помочь настоящей Берте. Ведь все так просто. Вендиго усиливает отрицательные эмоции, разрушает положительные. Я видела это каждый день целых шесть месяцев. Я боролась с этим. И я поделилась всем тем светлым, что сейчас билось в груди. Тем, что не способен чувствовать дух зимы, тем, что противоречит его сути.
Радуга эмоций хлынула по нитям. Вендиго попыталась отстраниться, оборвать связь. Нет, эфирии не убивают, они освобождают. Разделяют духа и души тех, кого он поглотил…
Но что это?
В ледяной сущности духа зимы и холода я почувствовала грусть и тепло — частички души Берты. Потянулась к ней. Мне показалось, что за вихрем воплощенных эмоций я увидела эфирий. Серебристые девушки дружно кивали мне, пытаясь что-то сказать, объяснить жестами.
И я поняла! Это было невероятно!
Но на удивление и испуг от того, что предстоит сделать, не было времени. Я всего лишь шаловливый летний ветерок, мне не удержать вендиго, обернувшегося серебристым зимним бураном и пытающегося вырваться из силков чувств.
Придется поторопиться!
По частичке, по крупице я вынимала из больно кусающей за пальцы метели то, что осталось от души Берты, соединяла, сплетала с теплом и грустью, связавшими меня и ее. Ведь пока есть хоть один целый кусочек души человека, остальное можно вернуть. Увы, сам дух такого не выдержит, даже такой древний и могучий, каким была моя вендиго.
Жаль, спасти можно только тех, от которых еще что-то осталось.
Я бы хотела дать возможность возродиться не только душе Берты, но и другим жертвам духа.
Лунное серебро вспыхнуло последний раз и растворилось в вихре из алых бабочек, нежно-голубых птиц и белоснежных перьев. Закрутив меня вихрем, эмоции исчезли. Оставили один на один с грустно улыбающейся призрачной Бертой. Печально вздохнув, женщина стала облаком и растворилась в легкой дымке других облаков, окрашенных алыми лучами восходящего солнца.
Оглядевшись, я с удивлением заметила, что вишу над крышей особняка. Видимо, нас с вендиго вынесло из дома. Буквально!
Я смотрела на недовольно ворочающегося духа особняка. Старику не нравилось то, что происходило внутри. Ни в эфире, ни в тенях. Суетились лохматые домовые. Их было несколько, по одному на каждое крыло дома. Выглядывали из окон странные шестиглазые кошки и огненные ящерицы. Все, кто так или иначе мог соприкоснуться с реальным миром, волновались за материальных обитателей.
Об этом не написано в книгах, но духи прекрасно видят наш мир. Они живут и тут, и там. В нем и одновременно вне него. И вне полосы теней, где сейчас в размытом черном мареве происходило страшное. Витор бился с доктором, точнее, с духом вендиго, много лет скрывавшимся под его личиной.
Но что могут сделать духи?
Да ничего, по сути. Вспыхнет огонь в камине, или качнется люстра, или эфирии всколыхнут занавески.
Ошарашенная открытием, я так и не поняла, в какой момент оказалась в кольце духов ветра. Закружив меня в хороводе, они звали с собой, радовались моему возвращению, заверяли, что там, в мире живых, все разрешится и без меня. Ведь тут так хорошо, нет болезней, нет старости. Есть лишь полет, свобода!
Эфирии погибают? Нет. Победив духа, они возвращаются к сестрам.
Я отрицательно помотала головой.
Эфирии грустно вздохнули, переглянулись и затолкали меня в тень. Где я долго не задержалась — меня пулей выкинуло в реальный мир. Со всего размаху приложило спиной о паркет. Ушиблась прилично, но я была благодарна духам ветра за помощь. Иначе тень не пропустила бы! Я лишилась способностей, увы. А обычному человеку нет места в тенях.
