Экипаж проехал по подъёмному мосту через ров и, миновав стену, оказался в серповидном дворике. Впереди предстало полукруглое здание из привычного для Аскафласа красноватого камня со множеством зарешеченных окон и высившейся над ним большой башней с прямоугольными зубцами и одиноким жёлто-красным флагом. Как на самой стене, так и на башне стояли дозорные из «Медного Легиона» с раздувавшимися на ветру красными плащами и длинными луками в руках.
Привратнику Тесса сказала о цели визита и попросила отвести к начальнику тюрьмы. Спрашивать бумаг тот не стал, но сразу повёл странную троицу за собой по винтовой лестнице на самый верх башни. Приёмная начальника тюрьмы оказалась светлой круглой комнатой с восемью окнами. Между некоторыми из них стояли узкие деревянные шкафы, а оставшиеся пустые стены были завешаны длинными шпалерами с грубо вышитыми изображениями каких-то побоищ. Справа от входа стоял длинный, вытянутый полукругом стол, занимавший не меньше трети комнаты – весь завален бумагами и отчётами о последних происшествиях и нарушениях среди узников. У торца стола возле одного из окон сидел главный надзиратель и как раз вчитывался в одно из таких донесений.
– Начальник, эти господа говорят, что хотят увидеть некоего Брома, – сказал стражник, кивнув на гостей.
Тот поднял голову, сурово посмотрел и проворчал:
– С какой целью? Разрешение имеется?
Тессеральда подошла к столу и молча протянула письмо за подписью помощника магистра. Надзиратель взглянул на письмо, затем на ворожею, затем опять на письмо, после чего махнул стражнику:
– Иди подожди внизу. Похоже, придётся повозиться.
Тот скрылся за дверью, и когда глухой стук сапог по каменной лестнице стих, надзиратель, дочитав письмо, поднялся из-за стола и направился к одному из шкафов, достав толстую пачку бумаг.
– Посмотрим. Бром, значит. Когда был схвачен, за что, как выглядит?
– Мы этого не знаем, мы с ним не знакомы, – сказал Кэлбен.
– Какое к нему тогда дело? Вы этого так и не сказали. В письме не указано, – ещё раз посмотрел в листок тюремщик.
– Нужно… расспросить его об одной посудине, на которой он плавал давным-давно, – соврал караванщик.
– Плавал? Он что, моряк?
– Говорят, он был капитаном, – пояснил Кэлбен.
– Хорошо, – ответил тот, сел обратно за стол и стал неторопливо просматривать бумаги, иногда так зачитываясь некоторыми из них, что складывалось впечатление, будто он уже и вовсе забыл, что искал.
– Никакого Брома здесь нет, – спустя минут десять подытожил он, просмотрев последнюю. – И никаких капитанов тоже. Нет его ни среди скончавшихся, ни среди вышедших на волю. Стало быть, вы не по адресу.
– Госпожа, его здесь нет. Может, мы уже пойдём? – нетерпеливо попросил беспризорник.
– Конечно, мы идём, Кас, но господин начальник посмотреть должен, что самое близкое.
– Она имеет в виду, есть ли хотя бы какое-то похожее имя? – пояснил Кэлбен.
Тюремщик небрежно откинул несколько листов и, взяв один, прочитал: «Бромсберт. На вид лет пятидесяти, полноват. Пьянчуга. Бездомный. Попадался трижды на воровстве, – каждый раз в винной лавке. Осуждён на три месяца за кражу и оскорбление аскафласского флага. Был женат, но детей не имеет». – Больше никаких полезных сведений нет. Вы уверены, что это тот, кто вам нужен?
– А других с похожим именем нет? – поинтересовался караванщик.
– Брильден… Бондиф… – не подойдёт?
– Не особо. Попробуем проведать Бромсберта.
– Тогда посмотрим, где он там у нас, – пробурчал главный надзиратель и уткнулся носом в бумагу. – Та-а-к, – протянул он, – седьмой тоннель, двенадцатая клеть. Что-то я не понял, у нас вроде бы не было двенадцатых.
Тюремщик нахмурился, встал и опять подошёл к шкафу. Он взял с верхней полки большой свиток, после чего вернулся обратно за стол. На свитке была расчерчена схема коридоров и тоннелей.
– У вас такая большая тюрьма? – удивилась ворожея, показав на чертёж.
– Нет, сударыня, это просто старые шахты, – молвил тюремщик, что-то внимательно рассматривая на схеме. – Ах да, в седьмом тоннеле их и вправду двенадцать. Совсем забыл.
– А почему вон те пять комнат так далеко от остальных? – полюбопытствовала Тесса.
Это для провинившихся. Особое наказание, поближе к заброшенным тоннелям.
– Что не так в тоннелях? – продолжала она.
– Вы не из здешних мест, судя по вашему говору, да? Наверное, не слышали ещё историю про Мыльные Копи?
Ворожея помотала головой.
– Ну так спросите в какой-нибудь корчме. Там частенько собираются любители поболтать о всякой ерунде. Верят, что в шахтах живёт какая-то нечисть, – усмехнулся он. – Но нам все эти их байки только на руку, так что даже хорошо, что острог построили здесь. За особые провинности отправляем узников в эти дальние камеры. Там в каменной кладке есть узкие квадратные окошки, – злорадно произнёс надзиратель, – они выходят как раз в один из тех самых тёмных заброшенных тоннелей, что тянется вдоль этих камер за стеной. Ох, как они боятся там оказаться! Настолько, что дольше трёх дней не держим. Раньше было семь, но некоторые провинившиеся от страха начали сходить с ума. Пришлось уменьшить срок.
– Скажите, в бумаге этой ничего нет точно, что Бромсберт был капитаном? – сказала ворожея, подошла поближе и медленно провела пальцем по кромке столешницы.
– Да вот же, только что читал, – уткнулся в листок тюремщик.
Тесса чуть наклонилась вперёд, а затем изящным движением достала из бокового мешочка, подвязанного к своему кушаку, щепотку какой-то пыли и правой рукой посыпала на шею надзирателю. Тот потёр шею, распрямился и зазевал.
– Что-то я… – недоговорил он и заснул, откинувшись на высокую спинку дубового стула.
– Госпожа Тесса! Что вы натворили?! – запальчиво зашептал караванщик. – Нас теперь самих бросят в эти чёртовы клети!
– Не бросят, – холодно ответила она. – У нас немного минут. Каддис, смотри карту. Видишь эти дальние комнаты и тоннель?
Тот стоял рядом с Кэлбеном, испугавшись, как мышь. Она жестом поманила его к себе. Тот послушался.
– Здесь вход. Здесь тоннель. Говори, как от входа идти на распутье: налево, или направо, или вперёд. Я буду писать. Говори, – сказала она, взяв со стола перо и оторвав от одного из листков тонкую полоску.
– Налево… направо… направо… налево… прямо… направо… прямо… прямо… – отрывисто и с волнением произнёс мальчик.
Ворожея рисовала выстроенные в линию уголки, направленные то в одну, то в другую сторону, а при слове «прямо» ставила вертикальную чёрточку.
– Теперь отсюда – сюда, – показала она.
Парень произнёс то же самое, но в обратном порядке:
– Прямо… прямо… налево… прямо… направо… налево… налево… направо.
