— Беги, — хрипло и с акцентом проговорила она, опалив щеку сладким, горячим дыханием.
Потом она снова закружилась, двигаясь в такт барабану и размахивая шарфом высоко над головой.
Мое сердце гулко стучало, пока я наблюдала, как она развлекает всех мельканием ног в пламенной непокорности. Заметил ли кто-нибудь, кроме меня, ее гнев? Их глаза были затуманены собственной важностью. Нет, они видели лишь полунагую женщину, извивающуюся перед ними. Только я поняла ее.
«Беги». От чего? От нее? Из этого дома? От лорда Б.?
Оказалось, что она имела в виду все вышеперечисленное.
Когда танцы закончились, гости начали разбиваться по парам или делиться на группы по три и даже четыре человека. Мы наблюдали. Лорд Б. водил меня из комнаты в комнату, наслаждаясь представлением, с беззаботной улыбкой на губах. Я чувствовала себя странно.
Я была пьяна от всего, что видела вокруг, и взбудоражена наркотическим пламенем, разливавшимся по моим жилам. Когда лорд Б. погладил меня по плечам, а потом обхватил ладонями мои почти голые груди, я вздрогнула. Казалось, будто каждый дюйм моей кожи охвачен огнем. Прикосновение лорда Б. было невыносимым. Я нуждалась в нем. Только кульминация снимет это нестерпимое напряжение.
— Я собираюсь выполнить то, о чем ты говорила, — пробормотал он.
Я почти не слушала. Лорд С. держал смуглую танцовщицу верхом на себе на кушетке. Она неслась на нем во весь опор, а он крутил ее маленькие коричневые соски. Понимал ли он, что иностранные слова, которые она выкрикивала в экстазе, были оскорблениями? В моих ушах они отражались черным эхо ненависти.
Лорд Б. скользнул по моим рукам и взял мои ладони в свои. Я позволила ему, ошарашенная видом мужчины, сосавшего огромные груди куртизанки, в то время как другая женщина била его тросточкой по голому заду. Его одутловатые ягодицы с жесткими черными волосами были испещрены красными полосами. Меня мутило. Я была заворожена.
Когда мне потянули руки за спину, я замешкалась на долю секунды и уже не смогла вырваться. В считаные мгновения лорд Б. обвил мои запястья толстым шнуром и крепко затянул, надежно связывая меня.
— Что?
Я попыталась высвободиться, но он притянул меня к себе.
— Разве не так ты мне описывала?
Его горячие ладони снова обхватили мои груди и сдавили. Я ахнула и забилась в его руках, но он принялся катать мои соски между большими и средними пальцами.
— Я должен был связать тебя и раздеть, — прорычал он мне в ухо. — Потом вывести в центр зала и отыметь у всех на глазах. Моя грязная сучка.
О да. Мое тело как будто перестало мне принадлежать. Я едва не теряла сознания от лихорадки в крови и жгучей пытки его пальцами моих раздраженных сосков. Сердце глухо колотилось. Кунка пульсировала и мокрела. Ягодицы стали сами собой прижиматься к лорду Б., выискивая утес его восставшего члена. Они нашли его.
Только сердце не разделяло этой похоти. Мой разум был одурманен и заторможен, но дух рвался прочь. Часть меня хотела сбросить путы и бежать из этой комнаты, от этой парующей навозной кучи, пропитанной властью и подчинением, от пьяной безудержной погони за наслаждением.
Кто они, эти пыхтящие чудовища, эти быки со стеклянными глазами, эти визжащие, трясущиеся коровы? Что это за бездушное место?
Мозг пытался упорядочить все это. Я в загородном доме лорда С. Я здесь, потому что хотела прийти сюда. Я здесь, потому что лорд Б. хотел, чтобы я пришла. Он хочет взять меня, как берут этих женщин… как животное, как тупую скотину…
Мне было жарко. Мне было плохо. Я испытывала похоть, которая не имела ничего общего с тем, чего хочу я. Ее подмешали мне в кровь, пустили яду мне в жилы. Во рту так пересохло, что я не могла озвучить свой протест. Ноги казались безнадежно далеко, чтобы подчиняться разуму. Они заплетались, когда лорд Б. вел меня к центру комнаты. Канделябры ослепляли меня, словно были сделаны из кусков солнца, а не из простых свечей. В ушах шумело.
Мне плохо. Помогите. Позаботьтесь обо мне.
Заберите меня отсюда.
Не знаю, удалось мне прошептать эти слова или нет. Но знаю, что лорд Б. не слушал, даже если они долетели до его слуха. Меня вели к помосту, с которого танцовщица начала свой первый прыжок. Меня подняли. Комната изменилась и еще сильнее поплыла перед глазами.
Потом я ощутила первый резкий рывок. Мой лиф порвался, обнажая правую грудь. Я пошатнулась, но меня удержали на ногах, продолжая новыми рывками превращать мое платье в клочья, которые свисали с бедер, открывая меня почти до жестких черных волос. Влажный воздух зала ложился на кожу, как слизь улитки. Нагая, или почти нагая. Связанная.
Беспомощная.
— Я не хочу этого.
Да, на этот раз я сказала вслух. Я ясно слышала свой голос. Ободренная, я подергала путы. Нужно только попросить, и меня отпустят. Лорд Б. позаботится обо мне. Он поможет, если поймет меня.
— Развяжи меня, милый. Я передумала.
Он вышел у меня из-за спины и встал, скрестив руки на груди. На его красивом лице играла ухмылка.
— Прости, милая, но ты сама постелила себе эту озорную постельку. Пора в нее ложиться.
Лорд Б. вспрыгнул на помост, стал рядом со мной и обратился к жадной толпе:
— В круг, ротозеи, и выкладывайте денежки на бочку!
Он говорил, почти как торговцы на рынке животных. Ужас сдавил мне горло, и я поняла, что на аукцион выставляют меня.
— У меня до черта долгов, поэтому я хочу, чтобы вы, извращенцы, делали ставки повыше и подольше.
Подобно уличному зазывале, он улыбался, он очаровывал, он и умасливал, и развлекал. А ставки тем временем росли.
Вскоре стало ясно, что один из покупателей настроен серьезнее остальных. Злобные ледяные глаза пожирали меня, и я поняла, что лорд С. подстроил все это заранее.
Страх захлестнул меня. Затошнило. Воспаленный мозг метнулся к другой ночи, когда я была нагой, связанной и беспомощной. Меня переполняло безудержное возбуждение в ту ночь, — ту горячую, темную, прекрасную ночь с Сударем.
Откуда мне было знать, что меня возбуждал не сам акт? Как могла я, неопытная, догадаться, что дело было не в путах, а в мужчине, который меня связывал? Что я упивалась не беспомощностью, а доверием?
— Продано!
Толстяк хлопнул мясистой ладонью по импровизированной кафедре аукциониста — трясущимся ягодицам своей спутницы.
— Лорду С. за две тысячи фунтов!
Последние капли фальшивого жара испарились из моей крови, когда я встретила тусклый, леденящий душу взгляд лорда С. В его серых глазах не было эмоций, но я заметила, как он стиснул кулаки, ликуя. Или готовясь.
Зал разразился смехом и рукоплесканиями. Здесь меня не любили. Здесь я была предметом зависти и презрения.
