Тысяча проклятий. Кто был по греческой мифологии тот парень, который создал первую женщину? Прометей? Нет, не он. Ее создали ему в наказание, но почему-то отдали его брату. В сундуке. Нет, снова не так. Она открыла сундук, выпустив на свободу всякого рода напасти и беды. Но если она выглядела даже в десять раз менее обворожительной, чем Кейт Уэстбрук в эту минуту, ее муж посмеялся бы над богами и попросил бы их наказывать его так как можно чаще.
— Кейт. — Ник переместил взгляд на ее лицо. Проследив за его взглядом, она порозовела. — У меня что, искры из ушей сыплются? Или дым валит?
Кейт наморщила лоб и покачала головой:
— Я боюсь за свой рассудок. И, кажется, даже не могу вспомнить историю о создании первой женщины.
— Ее сделали из ребра первого мужчины. Она съела запретный плод и поплатилась за это всем хорошим, что могла иметь в жизни.
— Должно быть, она пожалела, что его съела.
Ник провел костяшками пальцев от ее плеча вниз к локтю, а оттуда — к чувствительной внутренней поверхности запястья.
— Думаю, она сожалела о последствиях. — Кейт поежилась, когда он достиг ее запястья. — Но это не одно и то же, что сожалеть о съеденном плоде.
— Ее соблазнили на этот поступок, не так ли? Убедили самым бессовестным способом.
— Это был ее выбор. — Кейт обхватила его пальцы своими, когда он достиг ее ладони. — Она сама приняла решение.
— Ясно. — Ник сжал ее пальцы. — Я не перемещусь на твою половину кровати и не позволю тебе переместиться на мою, пока ты не посмотришь мне в глаза.
— Я все это время смотрела на тебя. Тебе в лицо, как того требует вежливость, когда люди разговаривают.
Ник поднес указательный палец к своим губам в жесте запечатывания. Мы больше не разговариваем. Мы действуем.
Румянец на щеках Кейт разгорелся еще ярче, но она посмотрела на него и, освободив руку из его ладони, коснулась поросли на его груди. Оттуда ее пальцы сползли вниз к плоскому животу и дальше к тому месту, где снова начинались волосы. Она следила взглядом за движениями своих пальцев с выражением неловкости или, возможно, пристального внимания. Затем оглядела его ноги со ступнями, после чего вернулась в зону наибольшей заинтересованности.
— Он… внушительный. — Ее брови сошлись на переносице. — Он большой по сравнению с другими?
— Милая, откуда мне знать? — Он не станет над ней смеяться, хотя ее вопрос показался ему абсурдным. — Мужчины не меряются, у кого больше.
— Разве твои любовницы ничего на эту тему не говорили?
Ее взгляд вернулся на его лицо.
Ник пожал плечами:
— Полагаю, женщины порой делают подобные замечания своим любовникам, но их не стоит принимать всерьез.
Кейт нахмурилась, очевидно, не удовлетворенная ответом, и вновь сосредоточила внимание, на зоне ниже пояса.
— Не волнуйся, большой или маленький, он не войдет в тебя, если помнишь. — На самом деле он питал некоторые надежды, делавшие это утверждение не совсем искренним, но сейчас не стоило обременять ее подобными мыслями. Сначала он должен кое-что сделать, чтобы прошла скованность и она стала более сговорчивой. Привстав на локте, Ник приподнял подушки. — Давай мы тебя посадим, прежде чем я продолжу.
Глаза Кейт расширились, но она позволила ему усадить себя.
— Продолжить что? Что ты собираешься делать?
— Боготворить тебя. — Ник завис над ней, расставив по бокам руки и положив ноги между ее колен. — Как муж первой женщины боготворил ее.
— И как это?
От шока, стыда или от сладострастия ее голос понизился до шепота.
— Меня в ту пору с ними не было, так что я могу лишь догадываться. — Ник поцеловал ее, скользнув языком по линии ее губ. — Но уверен, что без запретного плода не обошлось.
Глава 17
Кейт хотела сказать ему, когда он припал к ее груди и втянул в рот сосок, каким неподходящим показался ей выбранный им образ. Ее грудь была не запретным плодом, а скорее плодом, созревшим специально для него, и только для него. Ее соски затвердели с того момента, как он не позволил ей снять перчатки и увлек в этот поцелуй, что служило доказательством ее сильного желания, желания, чтобы он проделал с ней все то, что делал сейчас.
Возможно, она бы сказала ему обо всем этом, если бы сохранила способность произносить слова.
Кейт смотрела на него, обняв одной рукой затылок и второй — широкое плечо. Это походило на какое-то извращение, но, возможно, он хотел таким образом подогреть ее. Что ж, если ему нравится, что на него смотрят, она доставит ему такое удовольствие. Раз он старался сделать ей хорошо, то и она попытается отвечать ему тем же. Даже если у них ничего не получится, он по крайней мере узнает, как сильно она его хочет.
Ник переключил внимание на ее другую грудь, и все мысли Кейт снова спутались. От желания вытянуться горизонтально и ощутить его сверху ее тело изнывало, не находя покоя. Два дня назад, когда он лег сверху, то давление на потаенное место вкупе с нарастающим жгучим блаженством заставило ее взлететь к вершине экстаза. Неужели он сегодня этого не сделает? Или обнаженной мужской плоти было слишком рискованно находиться рядом с нагой женской плотью? Кейт снова выгнула спину, впившись пальцами в его плечо.
Ник оторвался от ее груди и приподнял голову, чтобы заглянуть в глаза. Теперь она могла заговорить с ним; спросить, не повторит ли он то, что делал с ней в прошлый раз, если они примут меры предосторожности, и, если надо, подложат между собой простыню. Но что-то в его глазах остановило ее еще до того, как эта мысль оформилась в слова. Ник опустил голову и снова поцеловал ее, на этот раз в ложбинку между округлостями груди, где чувствительность была не такой высокой, и начал опускаться к пупку.
Догадавшись о его намерениях, Кейт обомлела, не в состоянии сделать ни единого вдоха. Не имея смелости следить за его продвижением, она закрыла глаза, следуя внезапно обострившимся ощущениям, поступающим от других органов чувств. Вот его ладони раздвинули ее ноги. Скрипнул качнувшись, матрас, когда между ее ног опустилось его второе колено. Тепло — о Боже, — тепло его дыхания в самом сокровенном месте и следом — горячее прикосновение влажного языка.
Кейт вскрикнула, с шумом наполнив легкие воздухом, и зажала рот обеими руками, испугавшись, что звук разнесся по двум этажам. Острота ощущений пронзила ее тело подобно молнии и подобно молнии опустошила. Она вздрогнула, как будто в нее и вправду ударила молния, и вцепилась рукой в изголовье кровати. Экстаз нарастал с нарастающей скоростью, превосходя ее предыдущий опыт на диване и не щадя ни ее чувств, ни внешнего благообразия.
Внезапно все кончилось. Он оторвал от нее рот, лишив изысканных ласк языка. Пока Кейт, закипая от ярости, пыталась разлепить веки, он переместился вверх и оседлал ее полусидячую фигуру, выставив перед ней свой твердый и несокрушимый орган.
