(Ленинградская область, август 2000 года)
– Где мы сейчас? – спросил Громов, не отрывая глаз от панорамы впереди; любым самолётом он управлял очень сосредоточенно – сказывалась выучка «Русских витязей».
Лукашевич посмотрел на планшетку.
– Похоже, уже Россия.
– Значит, сейчас начнётся…
* * *
Подполковник Михаил Андреевич Вересов заступил на дежурство утром. Вообще-то была очередь другого офицера, но подполковник упросил начальника штаба изменить расписание. Для этого пришлось заручиться поддержкой командира полка, но тот был в курсе «обстоятельств» Вересова и легко дал своё согласие.
Дежурить день за днём Вересова побуждало неясное предчувствие. Когда встреча над Чудским озером, назначенная капитаном Фокиным, не состоялось, подполковник понял, что разработанный ранее план потерпел полное фиаско, и его ученики или уже мертвы, или бродят где-нибудь по Прибалтике. Но хотелось верить в лучшее. Хотелось верить, что эти три офицера, с которыми он провёл много интересных часов, обучая их премудростям пилотирования штурмовика «Як-38», всё же уцелели и нашли способ вырваться с враждебной территории. А если это так, то в самое ближайшее время на границе должно что-то произойти, и Вересов, будучи на боевом дежурстве, узнает об этом одним из первых.
Свои предчувствия и волнения Вересов умело скрывал от сослуживцев – так, как может скрывать свои истинные чувства только лётчик с большим стажем службы в отдалённых гарнизонах. Он спокойно занял место в «дежурном» домике, предложение перекинуться в картишки, исходившее от ответственного за выпуск и второго дежурного пилота, с твёрдостью отклонил и стал читать свежий выпуск журнала «Спутник», купленный по случаю в газетном киоске, в Пушкине.
Время шло, наступил полдень, а ничего необычного, а уж тем паче чрезвычайного, в небе, подконтрольном Шестой армии ПВО, не происходило. Вересов дочитал журнал и стал вместе с ответственным за выпуск смотреть телевизор, по которому как раз шёл очередной сериал об удивительной жизни «новых русских» бандитов. Второй дежурный пилот заскучал и прилёг вздремнуть. В домике по летнему времени было жарко, и он ворочался и проклинал судьбу.
В половине первого внезапно, без предупреждения, забили колокола громкого боя, а над дверью замигала надпись «ВОЗДУХ!»
Вересов внутренне был готов к этому, потому первым выскочил за дверь, устремившись к своему «МиГу», стоявшему на площадке всего лишь в пятидесяти метров от «дежурного» домика. Через три минуты, надев парашют и пристегнувшись, Вересов включил радио и запросил команду на запуск двигателя. Получив её, он нажатием соответствующей кнопки запустил двигатель, выждал сорок секунд, слушая, как свистит воздух в компрессорах двух турбореактивных двигателей РД-33К конструкции Саркисова, и убедившись, что всё в порядке, запросил у ответственного за выпуск разрешение на «выруливание». Получив и его, вывел истребитель на полосу. Теперь инициативу управления перехватчиком взял на себя руководитель полётов, сидящий на командном пункте полка.
– Онега, сто девяносто третий к взлёту готов! – доложил Вересов.
Руководитель полётов, разумеется, хорошо знал, кто «скрывается» под позывным «двести девяносто третий», а потому сказал:
– Счастлив твой Бог, сто девяносто третий! Цель, о которой ты мечтал. Взлёт разрешаю.
Зажаты тормоза, двигатели выходят на взлётный режим, самолёт словно приседает. Вересов отпускает гашетку тормозов, и «МиГ-29М» разбегается по полосе. Отрыв! Шасси убраны, в кабине хорошо слышны хлопки встающих в замки стоек, зеленые лампочки сигнализации выпущенных шасси на приборной доске гаснут, на смену им загораются красные.
– Сто девяносто третий?
– Сто девяносто третий на приёме.
– Цель – нарушитель государственной границы, самолёт класса «Цессна». Задача – перехватить цель и принудить её к посадке.
– Задачу понял, Онега. Перехватить цель и принудить её к посадке.
Штурман наведения принялся надиктовывать цифры, а Вересов, положив истребитель на курс перехвата, задумался. «Цессна»? Почему «Цессна»? При чём тут «Цессна»?..
* * *
Идущий на перехват «МиГ» первым увидел зоркий Громов.
– Вот и наш друг, – сказал он.
– Какой друг?
Лукашевич оторвался от карты, которую изучал уже минут десять, пытаясь определить, где находится «О-2». Впереди, на фоне неба, он увидел искорку, которая быстро увеличивалась в размерах, превратившись в стремительный силуэт.
– «МиГ». Значит, мы дома.
– Постой-ка, – сказал Громов. – Если глаза меня не обманывают, то это машина Михаила Андреевича.
Истребитель проскочил слева, потом сделал разворот и пристроился справа, уровняв высоту. Хорошо было видно лётчика, сидящего в кабине, но главное – номер. Бортовой номер «МиГа» был «89» – номер машины подполковника Вересова.
* * *
Как и полагается в таких случаях, Вересов запросил нарушителя на «аварийной» частоте. И в ответ услышал:
– Здравствуйте, Михаил Андреевич. Это свои.
«Неужели они?» – мелькнула радостная мысль, но подполковник не позволил себе расслабиться. Хотя российского обывателя уже больше десяти лет убеждали, что России никто не угрожает и она сама как государство старается жить в мире с соседями, игра в «холодную войну» в северо-западном регионе не прекращалась ни на один день. Разумеется, сохранились практически без изменений и тактические уловки, разработанные в штабах НАТО. Так, ещё в советские времена экипажи разведсамолётов любили по ближней связи шокировать пилотов-перехватчиков своим знанием мельчайших подробностей жизни последних. Разведка и радиоперехват за последнее время только расширили поле своей деятельности, а потому недооценивать их было бы большой глупостью.
– Свои по спине ползают, – отозвался Вересов сварливо. – Назовите свой позывной, свою государственную принадлежность и количество человек на борту. Затем ложитесь на курс 25.
– Михаил Андреевич, это мы. Подполковник Громов, капитан Лукашевич и капитан Стуколин. Мы возвращаемся.
Вересов подумал, потом спросил:
– Чем докажете?
На «Цессне» посовещались.
– Помните наш разговор о Матиасе Русте? – сказал тот, кто выдавал себя за Громова.
– Помню.
– Вы сказали тогда, что собьёте любого нарушителя границы, потому что он знает, на что идёт, когда садится в самолёт.
– Было.
– Мы знали, на что шли, но у нас не было выбора.
– Хорошо, – сказал Вересов.
Он отчётливо вспомнил и тот вечер, и тот спор…
– Лукашевич, – позвал он в эфир. – Что нужно сделать?
* * *
– Что нужно сделать, Алексей? – спросил Громов, посмотрев на Лукашевича.
