уснула, но нет. Я слушаю их голоса, вслушиваюсь в шорох шин по дороге, в мерное дыхание Дениса. Эти звуки помогают мне собраться и успокоиться.
Машина сбавляет скорость. Поворачивает направо, еще сбрасывает скорость и еще раз направо. Я, не видя происходящего за окном, понимаю, что мы приехали домой.
— О вас встречают. Ты ему сообщил? — как-то невесело произносит Толя.
— Почти сразу, как в машину сели. Я бы на его месте тоже весь извёлся.
Догадываюсь, что речь о дядь Гене. Представляю, что они с тёть Олей пережили, как волновались за меня. Наверное, это ужасно, но я никого сейчас не хочу видеть. Даже их. А тем более не хочу сейчас разговаривать. А с ними придется говорить.
Чувствую, как машина останавливается. Поднимаю голову на Дениса, он замечает, что я не сплю, хочет что-то сказать, но я его опережаю и тихо произношу:
— Я не хочу. Не хочу ни с кем говорить.
Глава 33
Дина.
— Я сейчас не уверена, что он бы продолжил. Просто хотел меня запугать. Думаю, он понимал, что это может меня стрегирить сильнее чем побои и угрозы. А потом… Потом появились вы, — завершаю я повествование своей версии вчерашних событий. — Кстати, как вы меня нашли? Я даже не надеялась, что меня кто-то спасёт.
— Что сложила лапки и умирать собралась? — смеясь уточняет Толя. Дядь Гена недобро зыкает на него. Но меня не задевают его слова. Не пугают.
Мы сидим в гостиной у Дениса. Бирюковы порывались приехать с раннего утра, но Денис отстоял мое право на сон и время, чтобы прийти в себя. Я только после обеда, ближе к вечеру дала своё позволение на их приезд. Мой спаситель предлагал перенести всё на завтра. Но я понимаю, что родные волнуются за меня, и одним телефонным разговором я их не успокою.
И вот мы сидим в гостиной. На журнальном столике чай и печенье. Толя Волков вальяжно разместился в кресле уплетая крекеры в форме рыбок. Заплаканная тёть Оля и белый, как бумага, дядь Гена заняли диван. Они молча слушали весь мой рассказ, лишь тётя периодически утирала глаза носовым платком и чуть сильнее сжимала руку мужа.
— Ну я пыталась их заговорить. Но в целом да, уже мысленно со всеми вами попрощалась, — Денис, сидящий на подлокотнике моего кресла, сжимает моё плечо. Он не отходит от меня не на шаг. Не выпускает из объятий с того момента, как мы сели вчера в машину. И мне даже кажется, что он это делает не для того чтобы успокоить или поддержать меня, а для создания иллюзии контроля над ситуацией для себя. Я знаю, как ему важно контролировать всё во круг. А вчерашний день… Это был ад для нас обоих.
— Я узнал от соседских мальчишек, что ты уехала с каким-то светловолосым мужчиной в пиджаке, на чёрной машине. Потом Геннадий Петрович позвонил мне и сказал, что Егора нет в офисе, что он не выходит на связь. И у нас сложилась картинка. Я позвонил Толе и своему знакомому, стали пробивать камеры наружные, но дело это не быстрое, да и дало немногое.
— Нужны были связи выше, чтобы через ментов всё отследить без лишних объяснений, — продолжает Толя. — Связей много, но моментально сработать сложно было.
— Поэтому я обратился за помощью к твоему «несостоявшемуся жениху», — язвит мой мужчина.
— Денис! — я толкаю его в бок и вижу улыбку в глазах. Шутит он, видите ли. Я уже пожалела, что рассказала историю полностью, не утаила некоторые слова Егора от своих слушателей.
— Да шучу я! Позвонил Поклонскому. Объяснил ситуацию. Честно говоря, думал, что пошлет меня. Но он помог. Связей у него немерено. Так, что маршрут машины пробили быстро. Осталось только среди заброшек найти нужную.
— Без него бы дольше провозились, — соглашается Толя.
— Как это всё ужасно, — подводит итог теть Оля, после минутной тишины, — Бедная моя девочка.
Она подходит ко мне, заключает в объятия. Денис не много отстраняется, но не отходит. Чувствую, его взгляд на себе и как по щеке моей дорогой тёти катятся слёзы.
С того момента, как мы сели в машину я не плакала. Приняла все как данность, ведь ничего по-настоящему плохого со мной не случилось, а случившееся, исправить уже не сможет никто. Да меня похитили, да меня ударили и пытались изнасиловать. Да мне было страшно. Даже сейчас страх меня до конца не отпустил, как и Дениса. Он постоянно смотрит на меня так, как будто я сейчас исчезну, упаду в обморок или взорвусь слезами. Только этого не произойдет. Я закрыла все переживания внутри себя. У меня нет права заставлять кого-то нервничать из-за моей глупости, из-за меня и из-за моих проблем. Но вот сейчас тёть Оля плачет. И причина её слез я. От этой мысли мне становится невероятно плохо. Кажется, что я сотворила что-то настолько ужасное, что не передать это словами. Все переживания начинают рваться наружу, как вчера, когда я поняла, что дядь Гена всё это время был в мучительном неведении, переживая караулил нас у подъезда. Мне снова хочется остаться одной.
— Всё хорошо теть Оль. Пожалуйста не плачь, — она отстраняется и так нежно смотрит на меня, так ласково гладит по щеке, что от этого становится еще больше неловко.
— Ну всё, еще ты Дина заплачь. Развели тут болото, — бурчит дядь Гена. — Всё закончилось хорошо. Будем надеется, что дальше по делу не будет никаких сложностей.
— Так их и не будет. Сходит Дина пару раз к следователю даст показания, ответит на стандартные вопросы и всё, — Толя кивает в так своим мыслям. — Этих уродов взяли с поличным, видео, доказательств и улик полный вагон. Сядут. Никто им не поможет. А если кто и захочет помочь, то я думаю, что этот ваш Поклонский, на корню пресечёт желание. Дельный мужик. И ребята на него дельные работают.
Поражаюсь тому, когда толя успел познакомится с Николаем Станиславовичем. А вот мне бы, наверное, не хотелось с ним видеться. Я благодарна ему за помощь, но мне очень страшно узнать, что Егор был прав. И у него были на меня виды далеко не деловые. Эта мысль меня пугает и отталкивает. Хотя при первом знакомстве он показался мне приятным мужчиной.
— Ваши слова, Анатолий, да Богу в уши, — тёть Оля наконец-то отпускает меня и садится на диван. Рука Дениса возвращается на моё плечо, и он переводит разговор в другое русло, за что я ему безмерно благодарна.
