Сначала я пытаюсь вслушиваться в слова, даже поддерживаю беседу, но потом мои мысли утягивают меня на дно. Я думаю о вчерашнем, о брате, о словах Егора, о «Пантеоне» и его необходимости, о презентации висящей на носу, думаю, как глупо было ревновать Дениса к Ане. Мысли сменяют друг друга быстро, повторяются, прерываются новыми и воспоминаниями из вчера.
Первым уезжает Толя. Я рассеяно его обнимаю, а он выбивает из меня обещание, что мы приедем к ним с Катериной в гости при первом свободном выходном дне. Чуть позже уезжают Бирюковы. Дядь Гена о чем-то говорит с Денисом на кухне. В его голосе больше нет былой неприязни. Это меня радует и немного согревает.
— Дина, почему вы нам не сказали?
— О чем, — я непонимающе смотрю на тёть Олю. Она помешала мне подслушать разговор двух важных для меня мужчин.
— Про… Про то, что с тобой тогда случилось. Дима сказал, что у тебя стресс из-за экзаменов. Мы… Какие мы были слепые… Поверили в эту чушь, — раздосадовано качает головой тётя.
— Я ему не разрешила сказать правду, — признаюсь я. — Не хотела вас волновать, да и стыдно очень было. Мне тогда вообще на людей смотреть стыдно было. Я даже с Димой несколько дней почти не разговаривала. От стыда сгорала, когда он на меня смотрел. Думала, что я теперь какая-то плохая или… — Ты что милая! Это ужасная ситуация, но в ней не было твоей вины!
— Я сейчас это понимаю. Но тогда… Нет, тогда мне хотелось кожу с себя содрать, чтобы отмыться от этого мерзкого чувства грязи.
Я поджимаю губы, и мы стоим молча.
— Денис знает?
— Да. Он… Я себя с ним чувствую в безопасности.
— Это замечательно, — кивает она. Кажется, что хочет что-то сказать, но не может решить, стоит ли. Потом собирается с силами и на выдохе произносит. — Я ужасная мать.
— Тёть Оль…, - хочу возразить, но она поднимает руку вверх останавливая меня.
— Я твою маму с детства знала. Мы хоть и троюродные сёстры, но как самые родные были. Когда её не стало у меня стало трое детей. Я взяла ответственность за всех вас, — на её глазах застывают слёзы. — А что в итоге. Я вас не уберегла! Сыновья погибли, дочь изнасиловали, и она от меня это скрывала. А самое ужасно, что я тогда ничего не поняла, хоть и видела, что с тобой что-то не ладное. А теперь, теперь тебя пытались убить, а потом похитили. Я так боюсь, что с тобой или Стасом что-то случится! Мне Гена ведь ничего не сказал. Я по звонку Дениса поняла, что что-то не так. И тревога такая была, тоска… Я вчера с ума чуть не сошла.
Теперь я обнимаю её и успокаиваю. У каждого человека есть свои тайны, переживания, слабости с которым он боится поделиться даже с самыми родными людьми. Я бы в жизни не подумала, что моя волшебная, замечательная, самая лучшая теть Оля такое думает.
— Ты самая лучшая. Самая-самая. Ты не только мне и Стасику, как мама, ты стала мамой и для Дениса. Он тебе в жизни не скажет, но он тебя обожает и безмерно благодарен за твою любовь и заботу. Но мы все люди. Нам свойственно ошибаться. И мы не всесильны, чтобы предотвратить всё зло, грозящее нашим родным.
По моим щекам тоже текут слёзы. Мы обе пытаемся улыбнуться и снова обнимаемся.
— Лёлечка, нам пора, — мужчины выходят из кухни, дядь Гена театрально закатывает глаза. — Опять ревут. Так нам точно пора, иначе затопите соседей Денису. Ему и так теперь лягушек из квартиры выгонять из-за вас. Смотрите какую сырость болотную развели.
Смешно. И я смеюсь. Хот я с утра я думала, что никогда не смогу даже просто улыбнуться.
* * *
Обычно я ложусь спать поздно, но когда все разъезжаются на меня накатывает усталость, как будто я не спала несколько дней и всю ночь зубрила билеты к экзамену, поэтому я забираюсь на кровать, сворачиваюсь клубком и засыпаю. Просыпаюсь под размеренное клацанье клавиш. Открываю глаза и вижу, что рядом на кровати полулёжа полусидя работает Денис. Он очень увлеченно, что-то печатает, в одно ухо вставлен наушник, а губы чуть шевелятся, повторяя читаемый про себя текст.
Подтягиваюсь на кровати и сажусь рядом с ним, положив голову ему на плечо. Мой любимый мужчина улыбается, обнимает меня одной рукой и целует в макушку. Хорошо. Очень хорошо. Рядом с ним так спокойно.
На экране виден текст презентации, в маленьком окне текстового редактора появляются строчки заметок. Вижу в углу экрана время, оказывается я проспала всего лишь пру часов, но ощущаю себя отдохнувшей. Наверное, я даже бы съела что-нибудь. Я еще не ела со вчерашнего дня. Не хотелось. От мыслей о еде воротило.
— Готовишься?
— Угу, надо было чем-то себя развлечь пока ты спала, — он продолжает набирать текст одной рукой. — Выспалась?
— Угу, — я кладу руку на его грудь и вожу пальцем, вырисовывая какой-то узор, пока вчитываюсь в слайд презентации совершенно без задних мыслей. Но Денис явно воспринимает мои действия по-другому.
Он сохраняет изменения и откладывает гаджет на тумбочку. И вот я уже целиком и полностью в его объятиях. Он нежно целует меня в губы, щёки, шею и плечи. Он действует не торопясь, без свойственного ему напора, как будто боится, что я его оттолкну. А мне этого делать не хочется. Совсем даже наоборот. Притягиваю его к себе, вжимаюсь в него всем телом и отвечаю на поцелуй.
Я переживала, что мой мозг будет посылать сигналы опасности при более интимных прикосновениях мужчины, но нет. Я растворяюсь в нежных прикосновениях Дениса, поцелуи становятся более требовательными смелыми, сердце ускоряет ритм, трясущимися от желания руками с стягиваю с него футболку. Ласкаю, покрываю поцелуями его шею, торс, спускаясь всё ниже. Но любимый возвращает меня к себе и снова целует в губы. Он прижимается любом к моему лбу, смотрит в глаза, поглаживая по щеке. Я вижу искорки еще не до конца разгоревшегося пламени.
— Я так боялся тебя потерять. Бесился от бессилия, от того, что не уберег.
— Я ждала тебя. Я головой понимала, что не реально меня так быстро найти. Но всё равно ждала.
— Прости, что так долго заставил тебя ждать, — в его глазах промелькивает грусть. Нет! Не хочу грустить. Хочу видеть его улыбку. Чувствовать его всем телом.
— Не так долго, как я заставила тебя ждать меня.
Он улыбается. Обводит пальцем контур моих губ. И мы
