— одним высшим силам ведомо.
— Но я хоть не свалюсь?
— Обижаешь! Кстати, не знаю, как она управлялась раньше, но теперь доска подчиняется мысленным командам.
— Ногами, — прошипела Клима. — Все нормальные доски чувствительны к движениям ног!
— М-да… А я как раз эту функцию убрал, чтоб не верещала… Ну, ничего, в небе разберешься. Ты же обда, значит, везучая.
Дать невидимому Теньке заслуженный подзатыльник Клима не успела — объявили пятый номер.
— Попутного ветра — так у вас, кажется, говорят?.. — немного неуверенно донеслось вслед из пустоты.
Если бы девушка была избалована сильфийскими новинками, она б и пары секунд не продержалась на Тенькиной доске. А так… "Дрова" летали. Очень странно, напрочь игнорируя ветер — но летали! Для виду Клима старательно выполняла предписанные учебником движения рук и ног, а на самом деле напряженно думала: "Вверх, вниз, пике, петля, вверх, кувырок… ох, высшие силы, крокозябру ж твою за ногу и тридцать четыре смерча под зад!"
Ругалась обда больше от страха — в небе она чувствовала себя очень неуютно, особенно на такой доске. Но команды выполнялись исправно, без задержек. Отлетав положенную по контрольной программу, Клима с удивлением узнала, что ей поставили "хорошо".
Глава 12. Раскрытие тайн
Что так Снегурочку тянуло
К тому высокому огню?
Уж лучше б в речке утонула,
Попала под ноги коню.
Б. Ахмадулина
Прежде Дарьянэ видела кареты только на картинках. Но какие то были кареты! Изящные, с круглыми, словно у огромных сладких перцев, боками, золоченые, серебреные, от колес до шпиля на крыше — в резном деревянном кружеве.
Карета же, в которой сильфиде предстояло двухнедельное путешествие до Мавин-Тэлэя, не оправдала ожиданий. Обыкновенная будка о четырех колесах. Сколочена, правда, добротно — щепки не торчат, а аккуратные ряды шляпок гвоздей вполне можно считать за украшения. Карета была новая — желтое с красноватым оттенком дерево еще не успело потемнеть от дорог и непогоды. Внутри тоже неплохо — два мягких широких сиденья темно-бордового цвета и полдесятка шелковых подушечек. Даша поначалу стеснялась, а потом, плюнув на приличия, скинула туфельки и забралась на сиденье с ногами, не забывая, впрочем, чинно держать осанку.
Сопровождающих было четверо. На козлах — молчаливый грузный мужчина с густой черной щетиной, лохматой шевелюрой и беловатой полосой шрама под левым глазом. Будь на месте сильфиды уроженка Принамкского края, она мигом бы окрестила кучера «разбойничьей рожей» и зареклась приближаться на расстояние меньше десяти шагов. Но в Холмах разбойников представляли иначе: высокими, бритыми налысо и с головы до ног увешанными оружием. Поэтому неприязни к черноволосому мужчине Даша не испытывала. А вот другого спутника, сидящего позади кареты, немного опасалась. Отличаясь низким ростом, он таскал при себе столько всевозможных клинков, стрелок и метательных лезвий, что хватило бы вооружить до зубов небольшой отряд. Дарьянэ сказали, что это обычный охранник, и он должен выглядеть так, чтобы всех защитить. Но девушка почему-то не поверила — больно странно на нее этот «охранник» косился. С каким-то гастрономическим вожделением. Не постоянно, нет, но Даше хватило пары взглядов, чтобы почувствовать себя не в своей тарелке.
Остальные двое спутников были похожи — среднего роста, золотоволосые, кареглазые, с широкоскулыми курносыми лицами. Они представились помощниками благородного господина, занимающегося при наиблагороднейшем ведением иностранных дел. Эти двое ехали с Дарьянэ в карете, устроившись напротив. Поначалу пытались ее разговорить, но заметив, что спутница всецело увлечена видами из окна, умолкли.
Когда карета, сочно поскрипывая на кочках и поворотах, выехала из леса и покатилась между линией деревьев и кромкой зелено-золотого пшеничного поля, Даша едва сдерживала себя, чтобы не высунуться в окно по пояс и визжать от восторга, распахнув глаза и разинув рот.
Принамкский край (в отличие от кареты) превзошел все ее ожидания. Никогда, даже изучая картинки, Дарьянэ не могла вообразить, что бывает на свете такое буйство зелени, красок, такая маслянисто блестящая черная земля под колесами и такие огромные цветы у обочин. Ромашки размером с пол-ладони, синие махристые соцветия на толстых стебельках, колючие кусты, усыпанные ярко-розовым. К Принамкским лопухам Дарьянэ не сумела привыкнуть и час спустя. Она даже представить себе не могла, что знакомые с детства «ушки-лопушки» могут вымахать до размеров широкополых шляп. Да что там шляп! Пары-тройки некоторых экземпляров вполне хватило бы на полноценное бальное платье. А если еще один лопух добавить — со шлейфом. Про пшеницу и говорить нечего, на Холмах она вообще не приживается — слишком промозглые и сильные ветра дуют со стороны кислых северных морей. Теперь Дарьянэ понимала сильфийских владык древности, которые столетиями стремились обладать хоть толикой несметных богатств Принамкской земли. И, надо сказать, лишь появление обд несколько тысяч лет назад помешало им вытеснить людей за Западный горный хребет. Даша украдкой глянула на своих спутников. Ни малейшей враждебности. Теперь сильфы с людьми дружат, посольствами ездят, в браки вступают, обычаями меняются. А раньше — людские хроники даже не сохранили описания тех времен — половина Принамкского края была застроена сильфийскими крепостями, и у подножия этих крепостей кипели такие жестокие сечи, что после над горами человеческих трупов клубился плотный туман развеявшихся сильфов. Рубились на земле, доски-то всего лет триста назад изобрели. Поэтому-то у сильфов и есть поговорка: небо для мира — земля для войны. Это у людей все шиворот-навыворот.
Горизонт ощетинился остроконечными силуэтами сельских домишек. Даша знала, что люди никогда не делают крыши своих жилищ плоскими. Только покатыми, чтобы стекала вода — в Принамкском крае куда чаще идут проливные дожди. Долгое время юная сильфида не могла понять, где же в таком случае устраивают веранду — крыша-то занята. А потом узнала, что веранды у людей обычно закрытые и располагаются на первом этаже. По Дашиному разумению, веранда у самой земли была немногим лучше и понятней, чем балкон в глубоком подвале.
А Принамкский край не переставал очаровывать и поражать. На глаз Дарьянэ прикинула высоту некоторых метелок неизвестной ей сорной по виду травы — получалось, что лохматый кончик метелки колыхался бы над ее головой. И над Юриной тоже.
"Вот бы Юргена сюда!" — подумала Даша, с нежностью вспоминая его спящее лицо. Богатая броская красота людских земель разогнала все обиды. Даша представляла, как выглядело бы ее недавно ушедшее детство, расти она не на холмистых бестравных пустошах, а здесь, среди зеленого изобилия. Летала бы точно меньше — к чему забираться в далекие небеса, когда внизу столько интересного? Как, должно быть, привольно живется здешней детворе: и в прятки играть веселее,
