чистюли и аккуратисты — когда опомнятся. Пусть теперь люди вяжут на перилах и балюстрах золотые ленточки. И пустишь слух, что ленты — символ моего знамени. Гера, иди на свой пост в сторожке и с него ни шагу. Передавай мне сведения через надежных ребят. Я хочу знать все о перемещениях наставников, их планах, количестве и общих настроениях.
— Как обычно, — буркнул Гера, скрываясь в дверях. Клима послала ему вслед уничижительный взгляд.
— Давно бы так, — Тенька хлопнул обду по плечу. — А то устроила: "Я не готова, как вы посмели…" Не обда, а госпожа-истеричка.
Клима устало плюхнулась на мешки и снизошла до пояснений:
— Пока я спала, все пошло слишком не по плану.
— Эка невидаль! У меня постоянно все не по плану идет, так что теперь, орать на всех?
Клима со смешком покосилась на "окрыленную" доску, мол, заметно.
— Мои задумки обычно воплощаются в жизнь.
— Если это твой первый план, всецело пошедший наперекосяк, за тебя можно только порадоваться.
— Будем надеяться, последний, — вздохнула Клима.
— И не надейся! — с широкой улыбкой сообщил Тенька. — Большее, на что можно рассчитывать в нашем несовершенном мире — это если твои планы будут срываться так же нечасто.
Доска позади дернула крылом. Вед закатал рукава и присел перед ней на корточки, широко раскрыв глаза и что-то бормоча. Клима повернулась к "левой руке":
— Выля, на досуге уничтожь все тетрадки, в которых я писала указания. Теперь надо либо сочинять новые, либо решать все на ходу. И отпусти мой рукав, наконец, он уже мятый!
— А ты больше не заснешь? — шепотом спросила Выля.
Клима встала, выпрямляясь. День еще не закончился, и дел было невпроворот. Да и поесть что-нибудь не мешало, последний раз обда перекусывала позавчера утром, если не считать чаепития у сторожа.
— Нет, я не засну. Мало того, пожалуй, только сейчас я пробудилась по-настоящему.
* * *
Поруганный и растоптанный восстанием быт Института постепенно налаживался. Вернулся из леса заместитель сторожа, который испуганно косил глазами во все стороны и утверждал, что самолично был свидетелем свадьбы крокозябр и духов. От господина заместителя несло перегаром, но сомнительно было предполагать, что он выпивал посреди праздника потусторонних существ за здоровье молодых. Поэтому заместителя сторожа заключили под стражу, вместе с заместителем секретаря, до выяснения обстоятельств. Или пока не протрезвеет.
Выползли из своих комнат помощники директора в летном и политическом отделениях. Заместитель директора остался у себя — показаться на людях ему мешал компресс на носу.
Прибыла стража из Кивитэ, который, как выяснилось, все это время стоял невредимый и обду с войсками в глаза не видел. Вместе с подкреплением вернулся сторож и дал признательные показания. По его словам выходило, что некая Клима Ченара с летного отделения уверила его, будто в городе эпидемия. Тут же и другие жертвы (включая мающегося похмельем заместителя сторожа) вспомнили, как за день до разрухи встречались и беседовали с девицей-летчицей, имеющей длинный безобразный нос.
В середине дня прилетела вызванная из отпуска наставница дипломатических искусств и устроила большой совет. Наставники и наскребенное по сусекам руководство обменивались сведениями, делились мнениями и опрашивали свидетелей. Вызвали и Климу — слишком часто упоминалось ее имя. Обда виртуозно строила из себя дурочку, пересказала господам ворох сплетен, кое-что приукрасив и добавив парочку от себя, валила любые совпадения на волю высших сил и постоянно держала долу опасные черные глаза.
…В тот день Климе иногда казалось, что она умеет раздваиваться. От одних ребят к другим, потом — в сарай на поле, принимать присягу у новых сторонников, одновременно выслушивать гонцов от Геры и отсылать их к Выле, по пути на совет наставников страховать шестигодок, привязывающих на лестничные балюстры золотистые ленточки; стоя на совете, через окно незаметно делать Гере знаки, что все в порядке. И врать, врать, врать настолько виртуозно, что сама порой начинала верить в свои слова, держать в памяти сотни имен и несколько реальностей: одна настоящая, прочие — вымысел для вранья. Наскоро перекусить вместе с Гулькой, при этом выбалтывая ей сведения для огласки, между делом забежать на чердак и наорать на Теньку, у которого доска полиняла, но вместе с этим обросла колючей чешуей и заржала по-лошадиному. Сделать дубликаты "врачихиных" ключей, а оригиналы подбросить под лестницу, проникнуть в пустую лабораторию, просто так, из дурацкого любопытства: врала Гулька про голову веда или нет? Хозяйка лаборатории до сих пор не очнулась, а когда еще случай представится?
Созерцая зеленоватую заспиртованную голову с закрытыми глазами и зашитым носом, которая могла принадлежать кому угодно, включая сильфа, Клима вдруг поняла, что опаздывает на контрольную по полетам. Чтобы этот глупый визит совсем уж не пропал зря, распихала по карманам первые попавшиеся реактивы — Теньке все сгодится. Затем аккуратно закрыла кабинет и стремглав помчалась на поле через главную лестницу, вся балюстрада которой казалась мохнатой от золотистых ленточек. В ту минуту Клима особенно остро ощущала, что Институт принадлежит ей.
Уже на поле обду настигло осознание: доска осталась на чердаке, а команда строиться уже дана. Клима мысленно обругала себя тщеславной разгильдяйкой, прибавив несколько более крепких словечек. После бега из лаборатории сердце билось у самого горла, а заветный чердак был на другом конце огромного Института.
— Рассчитаться по номерам для сдачи! — приказала наставница. Она выглядела усталой, но решительной. Спуску не даст. — Первый номер — в небо!
Клима была пятой. Она смотрела, как одногодницы проверяют крепления, сглаживают шкуркой несуществующие щепки и обреченно ждала, когда наставница или любопытная Гулька спросят у нее, где доска.
— Первому зачтено. Оценка — удовлетворительно. Второй номер — в небо!
Нагоняй выйдет знатный — забывать доски перед выходом на поле отучивали еще в первый год обучения. Как бы вымотанная наставница не озлилась настолько, что отказалась принимать зачет. Отчисление из призрачной угрозы переросло в реальную опасность.
— Второму зачтено. Оценка — отлично. Третий номер — в небо!
— Клима, — раздалось над ухом так неожиданно, что обда вздрогнула. — Держи.
Невидимый Тенька сунул ей в руки невидимую доску. На ощупь — гладкую, без чешуи. Клима отошла в сторону сарая, подальше от посторонних глаз. Доска постепенно проявилась — такая же, как раньше.
— Она летает?
— Еще как. Понятия не имею, что я такого сделал. Наверное, со мной приключилось наитие.
— Ветер она хорошо слышит, проверял?
— Какой ветер? — изумился Тенька.
— Доска летает, опираясь на ветра. Искусство летчика — поймать нужный воздушный поток.
— Не знаю, — честно ответил колдун. — Задача стояла — заставить летать. А чувствует она при этом ветер или нет
