я шоркаю по его лицу своей щекой и балдею. — Люблю. Люблю. Люблю. — посылаю автоматную очередь из поцелуев.
Задеваю подбородок и шею. Хочу достучаться до каждого нервного окончания.
— Хочешь почитаю тебе? Хотя… — спрыгиваю с кровати. — Конечно хочешь…Куда ты денешься… — смеюсь, потянувшись к телефону. Пока листаю книги, начинаю ощущать, что в животе творится футбольный матч. — Ой-ой-ой…Ярослав Глебович…Ты чего? — кладу ладонь и поглаживаю. Чувство, когда он там плавает как рыбка похоже на стремительно лопающиеся пузырьки. Очень странное и волнительное ощущение.
Меня отчётливо пинают и мне так хочется, чтобы Глеб, как и раньше успокоил его. Встаю с соседней кровати и возвращаюсь к нему, бережно взяв за руку. Аккуратно прикладываю его ладонь к своему животу. Улыбаюсь, чувствуя, что они контактируют. Незримая связь. Волшебная. Самая крепкая и нерушимая.
— Папа говорит тебе, чтобы ты успокоился…Что он рядом…Он очень тебя любит… — вздыхаю, глядя на живот. — Ярослав, ты самое дорогое, что у нас есть. И мы никогда не дадим тебя в обиду. Твой папа самый сильный. Он защитит. Он всегда…
Едва перевожу на него взгляд и вздрагиваю.
Потому что Глеб смотрит на меня. Своими глубокими покрасневшими глазами.
А у меня в мгновение изо рта громкий вскрик вырывается. После чего я зажимаю рот ладонью.
— О, боже…Родной… — шепчу еле слышно. — Сестра! Сестра, нам врача срочно! Глеб…Любимый мой…Боже…
— Катя… — всё, что слышу из его уст до того, как его забирают у меня…
* * *
Сижу в коридоре, волнуюсь, трясусь. Позвала всех, они вот-вот будут, а у меня сердце сейчас реально из груди выпрыгнет. Одурманенное происходящим просто в каких-то конвульсиях внутри скачет, как ненормальное.
— Чудо, что проснулся, — говорит медсестра. — Не волнуйтесь. Сейчас мистер Карстенс проведет все процедуры, осмотр и его вернут Вам…
— Вы из России?
— Да, я здесь четыре года живу и работаю. Уже выучила язык…За четыре года из месячной комы только трое выходили… Реально чудо. Ждут его здесь, не отпускают, — улыбается она, глядя на меня. — Вы молодец. Ваш муж должен гордиться…Вы прошли такой путь…
— Он гордится…Я уверена. Теперь всё будет хорошо…
* * *
Когда выходишь из комы, всё сложно. А с травмами Глеба вдвойне, но…Мы справимся. Доктор говорит, что главное — забота и уход. Тепло…Душевное даже больше, чем физическое. Первое время будет тяжело двигаться и говорить. Но он говорит, реакция на свет хорошая, руки шевелятся и ноги тоже…Так что…Я верю, что всё у нас получится.
Когда остальные приезжают, я всё ещё жду, вцепившись пальцами в стул, на котором сижу. Страшно даже поворачивать голову. Ощущение, что упущу из виду кабинет, куда его забрали. Или я и вовсе боюсь проснуться там…В Москве. Словно ничего этого и не было. И мы никого не нашли.
— О, Господи, как он??? — взволнованная Марина Андреевна обнимает меня, прижимая к себе. — Когда можно увидеть? Что сказал врач???
— Пока меня к нему не впустили…Доктор сказал, что скоро…Глеб разговаривает, двигается…Чувствует боль. Это очень и очень хорошо…
Смотрю на парней. Они такие встревоженные. Надя держит Руслана за руку. Крепко держит. И он позволяет, не отталкивает. Думаю, впервые спокоен и не раздражается от её присутствия.
И как только врач снова выходит, наши сердца начинают биться в унисон и, кажется, оглушают всех пятерых сразу. У меня так вообще готово выломать рёбра и вырваться наружу, чтобы скорее оказаться рядом с ним.
— Сейчас можно увидеть пациента. Начнём с одного человека, хорошо? — спрашивает он, и я тут же смотрю на Марину Андреевну. Я понимаю, что она его мама. Право в первую очередь за ней, но она так не считает.
— Катюша…Нет. Сначала ты. Ты и Ярослав. Это то, что его здесь держало. Он ведь боролся ради вас, я уверена…Иди к нему. А потом уже мы…Иди, дорогая…
— Да, иди, Кать… — поддерживает её Надя.
А у меня ноги трясутся, словно от страха. Но суть в предвкушении, что самая моя заветная мечта наконец исполнилась. Я не просто его вернула. Он живой, он меня помнит…Он меня любит. Господи, боже мой.
Стоит только зайти в тот самый кабинет, как из глаз водопадом льются слёзы. Лицо непроизвольно приобретает жалостливый вид.
Как же много мы с ним пережили…
Пока Глеб смотрит на меня уже без маски, под капельницей. Сам дышит, сам двигается…Боже… И улыбается… Я реально ощущаю себя самой счастливой женщиной на свете.
— Ведьма…Соскучилась? — спрашивает, словно бы смеется надо мной, а я сажусь рядом и целую его свободную руку. Уткнувшись в тыльную сторону ладони носом, реву белугой и не могу сдерживаться. — Мне сказали, ты меня нашла…Сказали, чудо.
— Нашла…Соскучилась. Люблю. Умирала без тебя, Глеб…
— Тсссс…Малыш…Иди сюда, — он легонько подталкивает меня за подбородок. И я приподнимаюсь уткнувшись лбом в его лоб. — Люблю вас… Вы мне снились… Ты мне жизнь спасла…
— И ты мне снился, — плачу я, шмыгая носом. — Просил разбудить…Вот я и разбудила…Точнее, даже не я…А прикосновение к Ярику. Его пинок…Я даже не поняла, как так случилось…Положила твою ладонь на живот и…
— Я вот ни капли не сомневался в своём бандите… — улыбается Глеб. — И в твоей силе, родная.
— Боже, мне было так плохо…Так страшно без тебя…
— Всё закончилось, моя, теперь всё хорошо…Как там все? Мама? Рус?
Чувствую, что каждое слово даётся ему с трудом, но он ведь держится. Никогда и виду не подаст, что больно. Что тревожит что-то…Ни одно ранение моего мужа не возьмёт. Ни одна боль не сломает. Нет таких трудностей, которые бы мой Ад не переступил.
— Они все здесь…И все хотят тебя увидеть…А мы с тобой пропустили свадьбу… — улыбаюсь, пока он стирает с моих щек слёзы одной рукой.
— Мне жаль…Мы сделаем новую. Ещё лучше, Кать… Договорились?
Судорожно киваю и целую его пересохшие потрескавшиеся губы. Хоть я и мазала их каждый день гигиенической помадой, а всё равно они ещё не зажили…
Но всё это пройдёт…Мы всё преодолеем, я уверена…
Все недуги, все трудности и проблемы.
Потому что мы с
