сердце выну из груди. Никогда в обиду не дам… Я тебя верну, любимый. Верну…Чего бы мне это не стоило…
Глава 32
Руслан арендует частный самолёт, и мы в экстренном порядке перевозим Глеба в Германию. В лучшую клинику по нейрореабилитации.
Я верю в чудо. Он верит в чудо. Марина Андреевна. Кир. Соня. Моя мама. Серёжа. Теперь верят все.
Все знают, что он выкарабкается. Потому что он у меня самый сильный.
— Кать…Погуляй давай…Я посижу здесь с ним, — Рус снова пытается выгнать меня из палаты. Беременным нельзя 24 на 7 сидеть в четырех стенах…Но я живу с Глебом тут…Теперь небольшая палата частного медицинского центра в Берлине стала нашим с ним домом.
Что могу сказать о прогнозах?
Они весьма расплывчатые…Никто и ничего не обещает. Прошло уже пять дней.
Каждую ночь я читаю ему. Круглыми сутками болтаю и что-то рассказываю. Глажу его. Рассматриваю. Целую. Нюхаю…Хотя он уже не пахнет собой. Только больницей. Медикаментами…А всё равно стоит коснуться кожи, как по всему телу искры летят. Это в нас с ним природой заложено. Так реагировать друг на друга. Я его чувствую, а он меня. И рано или поздно я его разбужу…Заставлю открыть голубые бескрайние. Заставлю смотреть как раньше…
— Я ненадолго, — сообщаю и выхожу из палаты, натыкаясь на встревоженную Надю. — Не ожидала, что ты здесь…
— Ему плохо…Я должна быть рядом, — говорит она о Русе, нахмурившись. — Если хочешь, я могу пройтись с тобой? Потому что брат ушёл за едой всем вместе с мамой Мариной.
«Мама Марина»… Как прекрасно звучит. Она здесь реально всем как мама.
— Да, я буду только за, — соглашаюсь, и мы с Надей вместе уходим прогуляться по городу. Она выглядит беспокойнее, чем обычно. Это резко бросается в глаза. Видимо, действительно переживает.
— А как сейчас малыш? Толкается?
— В основном когда я хожу, нет…А когда не двигаюсь, тогда начинается просто ураган, — смеюсь, на что Надя тоже улыбается.
— Здорово…Наверное, невероятно волшебное чувство, — с замиранием сердца говорит она, и мне вдруг так интересно становится…Не знаю, можно ли о таком спрашивать, но мы ведь совсем не чужие люди. Я же вижу.
— Надь…А что у вас…с Русланом происходит…? Если я конечно имею право спрашивать…
— Оккупация, — смеётся она, покраснев. — Шучу. Я…В общем я влюблена в него уже три года. Нет…Больше…Чёрт…Я даже не знаю, как сказать…Только не говори ему или Киру. У него и так сейчас проблемы с Соней… Не надо ему знать. Не в курсе, знаешь ли ты что со мной случилось…В общем, в один из дней, когда мне было пятнадцать я вновь увидела Руслана. Конечно он был взрослым. Он был очень взрослым, а я сопливой девчонкой. Он всегда так и относился, если вдруг случайно виделись. Называл мелочью, мелкой и так далее по списку. Я снова его увидела и поняла, что внутри всё клокочет от одного взгляда. Это и была моя первая любовь, а потом… У него ведь была девушка, и я это знала. Так дико ревновала. С ума сходила. Дальше узнала о вечеринке, где он должен быть. Мне так безумно хотелось с ним случайно встретиться, только вот, когда приехала туда…Случилось непоправимое. Словно судьба меня наказывала за то, что пыталась влезть в чужие отношения. Меня там изнасиловали…
— О, боже мой… Наденька… — обнимаю её, хоть и знала про изнасилование, но всё остальное…Просто молнией в сердце бьёт. Боже, какой ужас.
— Нет, всё хорошо, Катюш. Я справилась. Во многом благодаря Глебу. И мы много говорили о Руслане…Я спрашивала, как бы невзначай. Мы ведь с ним семь суток провели только вдвоем. Он всё понял, обещал не говорить Киру. И знаю, что не сказал. Он всегда хранил этот секрет…Не лез. Скорее всего думал, что меня отпустило. Но нет конечно…Разве могло отпустить? Это ведь Руслан…Мы даже придумали легенду про одноклассника. Хотя он мне вообще не нравился. В общем…Глеб — золотой парень. И он обязательно выкарабкается…А мы с Русом обязательно будем вместе. Где он, там и я. Чтобы он там себе не думал, я не отступлюсь, потому что люблю его и вылечу все раны на его сердце. Даже если свои сильно болят.
— Надь…Спасибо…Ты такая сильная. Очень-очень сильная. Добрая, — глажу её по голове, а у самой по щекам слёзы ручьем. — Мне кажется, он уже что-то чувствует. Он просто…Такой…Ему тяжело после аварии…
— Я знаю. Я всё это помню. Я ведь тоже была рядом.
Вздыхаю. Обе вытираем слёзы.
— Давай прекращать плакать. Твоему малышу это вредно. И младший Ад когда проснётся меня по головке не погладит. Наоборот заругает, — через слезы смеется она и вытирает свои красивые карие глаза. — Идём…
— Идём…
* * *
Ночью, как и всегда, остаюсь с ним в палате. Остальные разместились в отеле неподалеку. А я караулю и выжидаю момент.
— Помнишь, как мы ездили в мою деревню…Всё время вспоминаю, как мне было страшно и стыдно…Но не за свою бедность или что-то такое, нет…Мне было страшно, что потом, когда ты меня бросишь, воспоминания начнут душить. Боялась впускать глубоко. Была уверена, что у тебя всё несерьёзно…Глупо себя вела. Потому что ты-то как раз показывал, что серьёзен. Ты заботился, пусть и неумело, я потом уже поняла, — жмусь к нему, пока лежу на краюшке его кровати. — Ты первый раз извинился за своё поведение…Я не понимала тогда, как сильно в тебе погрязла. Как сильно люблю…Зато сейчас знаю. Если бы ты вернулся ко мне…К нам… — голос начинает предательски дрожать. — Я бы всё отдала…
Снова целую его, трогаю руки, костяшки, пальцы. Закрываю глаза и, прикладывая голову к его груди, наслаждаюсь размеренным стуком сердца.
— Ты и представить не можешь, какие у меня были чувства, когда я нашла тебя в той клинике…Словно меня к тебе привело судьбой. Буквально вытянуло к тебе. И поэтому я знаю, что ты очнёшься. Точно-точно…Я верю, — глажу ладонью его нежное лицо. Побрила его буквально с утра. Сама. Пришлось изловчиться вокруг маски, но очень мило смотрится. Стал выглядеть лет на шестнадцать… Однако дня через два щетина снова появится…А пока
