не уверена, что предлагаемая вам работа вообще имеет смысл. Но вот товарищ Куйбышев уверен, что предложение одной странной особы стоит все же рассмотреть поподробнее, а вас для выполнения этой работы как раз эта особа и рекомендовала. Нет, вы ее не знаете… и я бы, лично я, отдельно попросил бы выяснить, не связано ли желание товарища Куйбышева принять совет этой особы с какими-то, скажем, их не совсем рабочими отношениями... но это не особо важно на самом деле. Что же касается сути работы, то она будет заключаться в организации способов сохранения результатов научных работ, составляющих государственную тайну. В первую очередь – я имею в виду по срокам исполнения – в МГУ-1, где товарищи ученые успели придумать кое-что исключительно интересное и полезное для нашей страны. Но если то, что они придумали, станет известно за границей…
С собой в Москву Лаврентий Павлович взял трех человек: одного – из секретно-оперативной части и двоих (вызванных чуть позже) – из Бакинского управления ГПУ. Этих людей он знал лично и полностью им доверял – но было совершенно очевидно, что штат новой организации требуется резко увеличить. Что было, вообще говоря, сделать очень непросто, ведь от сотрудников нового комитета (который так именовать «для конспирации» предложил товарищ Тихонов) требовалась не только «преданность идеалам партии», но и обширные знания: судя по перечню работ, намеченных в одном лишь университете, контролировать секретность их проведения нужно было все же профессионалам – или людям, в решаемых проблемах хоть как-то разбирающимся. А пока на университет был «брошен» товарищ Тихонов, который, безусловно, «великим знатоком наук» не был, но вот в организации секретного делопроизводства уже поднаторел. Но с людьми, обладающими знаниями именно научными, было очень грустно, поэтому к концу лета кое-как получилось укомплектовать лишь административно-хозяйственную часть комитета. И у Берии возникла мысль попросить «кадровых советов» у той «особы», которую несколько раз упомянул Сталин: ведь если она предложила его кандидатуру, то наверняка ведь и какие-то другие держала в уме.
Но мысль эта мгновенно исчезла сразу после того, как Лаврентий Павлович эту «особу» увидел: по его просьбе Валериан Владимирович пригласил ее на встречу сразу после того, как она вернулась в Москву из какой-то командировки. И мнением об итогах «встречи» он немедленно поделился со Сталиным:
– Честно говоря, я не знаю, почему эта гражданка про меня вспомнила, мне кажется, что она где-то портрет увидела и решила, что раз человек сидит на должности… она вообще выглядит, как деревенская дурочка, да и на вид ей вряд ли можно дать больше лет десяти-двенадцати. Я с Валерианом Владимировичем поговорил пока мы ее ждали, так он вообще ее держит за забавную зверюшку: уж больно смешно, говорит, смотреть как школьница важные слова произносит. Да, и по поводу «особых отношений»: вряд ли. Он сказал, что она всего лишь рассказала, что пить нужно для поддержания бодрости, а так… соплячка она.
– И эта соплячка мало того что придумала как резину из простого угля делать, так еще и составила программу исследований всего физико-математического факультета университета на следующие пять лет? Я уже не говорю о том, что разработала структуру секретного отдела для учебных заведений… к тому же в парткоме университета убеждены, что именно она довела численность комсомольцев среди студентов до почти восьмидесяти процентов. Лично она, и никто вообще не понимает, как ей это удалось.
– Попросим товарища Тихонова это выяснить, это действительно очень интересно. А насчет того, что программу исследований университета она разработала, я, откровенно говоря, не уверен. Чтобы такое разработать… тут ведь и по химии много чего расписано, и по физике, и по математике – такое может быть лишь коллективным трудам почти всех, вероятно, профессоров университета.
– Тем не менее товарищ Куйбышев уже точно выяснил: об этой программе в университете пока никто и не подозревает. А Валериану Владимировичу ее принесла именно эта… девица, и написано все – это мы уже проверили – ее рукой.
– Я не знал… наверное, это моя ошибка, нужно было в ней действительно всерьез поговорить.
– Мы думаем, что с этим особо спешить не нужно. Хотя бы потому, что программа эта выглядит… несколько… сказочно выглядит, и неизвестно, хоть что-то из нее осуществимо ли в принципе. С резиной, как говорят университетские профессора, ей просто повезло – хотя все они и подчеркивают, что везение это опирается на ее какую-то невероятную работоспособность. Вообще-то все это выглядит так, что она на самом деле просто собрала всю информацию из зарубежный научных журналов, продумала, что из этого можно с пользой применить в народном хозяйстве – но даже такая работа крестьянской девочке, как вы ее назвали, явно не под силу. Профессор Зелинский, кстати, ее иначе как «гениальным ребенком», и не именует…
– И сколько же лет этому гениальному ребенку?
– Вообще-то девятнадцать, но я хотел другое отметить: в планах… не пока будем гадать, кто из на самом деле составил, так вот, в этих планах по целому ряду работ проставлены очень жесткие сроки. Которые те же профессора университета считают… нереальными, в отличие от Старухи такими считают.
– Какой старухи?
– У этой крестьянки прозвище в университете такое: Старуха. Как сказал профессор Каблуков, за ее занудливость ее так прозвали, и за заботу о товарищах, кстати, тоже: она еще организовала коммуну, обеспечивающую всех студентов физмата сытным и дешевым питанием. Мы думаем, что уже за это она заслуживает нашего уважения… и, возможно, защиты.
– Товарищ Тихонов об этом позаботится.
– Хорошо. Так вот, если эта Старуха свои нереальные планы не сорвет…
– Мы проследим.
– И помощь ей в том, чтобы планы все же выполнялись, окажите… так вот, если она планы в срок исполнит, то я бы хотел об этом сразу узнать…
