немецкие самолёты и болтается флаг — «кровь и гной», красно-жёлтый.* * *
Мы ползем, к ромашкам припадая, —
Ну-ка, старшина, не отставай!
Ведь на фронте два передних края:
Наш, а вот он — их передний край[5].
Какие там ромашки… И старшины никакого нет — в одиночку приходится действовать. Причём со свежим колотым ранением руки. До переднего края отсюда далековато, даже до «их». А вот ползать — ползать приходится, факт. Подползать к часовому. На своё умение владеть ножом я и не надеюсь, это дедушка у меня был казак-пластун, он как раз в этом году должен в Красную Армию призываться, а я существо летучее. У меня наготове — здоровенная «Астра», плюс СТАР-35 висит на спине. На всякий, как говорится, пожарный. Я пронаблюдал издалека вечером: немцы с садящихся самолётов горючку не сливали, но и свежей заправки не делали. Уж что осталось в баках, с тем и оставили свои флюгцойги до утра. И этим надо воспользоваться.
Постен[6] ходит туда-сюда не торопясь, винтовка на плече. Что-то напевает. У-у-у, злостный нарушитель УГКС[7]! Ну, сам виноват…
Укрывшись в тени самолётного крыла, дожидаюсь, когда немец пройдёт мимо и одним прыжком оказываюсь у него за спиной. Взмах! Удар пистолетной рукояткой по затылку — ага, ещё одно нарушение, каски вам для чего изобретены? Чтобы пыль собирать? Нет? Тогда чего не надеваешь?
А ганс-то крепкий, барагозит что-то на земле, сейчас завопит…
— Аларм!
Точно, завопил. Взведя курок, приставляю ствол пистолета вплотную к туловищу и дважды нажимаю на спусковой крючок. Всё. Откричался. Но и мне уже пора отсюда смываться: до здания аэродрома, конечно, далеко, но…
Железная лесенка на колёсах, по которой немцы после вылета спускались из машины, стоит неподалёку. Подкатываю её и карабкаюсь наверх. Ну, если фрицы замкнули кабину… Чёрт их знает, как у них с этим… не замкнули.
Откидываю фонарь кабины, шипя — лапа-то не казённая, болит, собака — влажу на место пилота, захлопываю назад.
Так… На этом порождении сумрачного тевтонского гения я пока что не летал. Это не «Бреге», да… Но с авиасимулятором, конечно, знаком. А что ещё старику на пенсии делать? На даче картошку окучивать и водку пьянствовать? Так не люблю я это дело. Ни дачу — не было у меня её сроду и хорошо, ни водку — потреблял, конечно, но только в правильной компании и в разумных пределах. На День ВВС, Двадцать третье февраля, Девятое мая и двадцать второго июня — это да, это обязательно, а в остальном — редко. Я больше вино уважаю.
Включаю тумблером освещение. Так… Что у нас с приборной доской… Ага, знакомо… В авиасимуляторе была модификация «Ю-88», но разница — так себе разница. В целом всё понятно. Что у «немца» хорошо — двигатель запускается не снаружи, а изнутри. Именно потому я и полез красть самолёт: а то ещё авиастартёр где-то искать, угонять… А я лени-и-ивый. Зачем мне напрягаться? Шучу, конечно. Нервы в напряге, вот и лезет в голову всякая ерундень.
Завелось!!!
Медленно выворачиваю со стоянки на ВПП, навстречу бегущим от здания аэропорта «кондорам». Слышу, как, задетая хвостовым оперением, с грохотом падает трап… Ну, полетели!
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…
[1] Возможно, кто-то не знает, но бутылки с зажигательной смесью, широко известные, как «Коктейли Молотова», придумали вовсе не белофинны против советских танков. Насколько автору известно, впервые их использовали бойцы Испанской Республики в боях за Каса дель Кампо на окраине Мадрида в ноябре 1936, естественно, сообразив, что это «дёшево и сердито», пример подхватили франкисты. Следующими зажигательные бутылки не без успеха применяли японские солдаты на Халхин-Голе. И только потом дошло и до белофиннов, и до красноармейцев июля 1941-го…
[2] Bon — добро, хорошо (каталнанский)
[3] Pont vell — по-каталански «Старый мост». Автор опирается на мемуары Педро Матео Мерино, утверждающего, что Старый мост в Лериде уничтожили бомбардировкой именно лётчики «Кондора», в то время, как историки-националисты заявляют, что его взорвали при отступлении республиканцы. Да, железнодорожный мост уничтожили они, а относительно автомобильного — предпочитаю верить участнику.
[4] Очень полезное приспособление. Жаль, что уже не используется. Сквозь любую ружейно-пулемётную стрельбу слышно.
[5] В. Высоцкий. «Разведка боем».
[6] Derposten — часовой, охранник (немецкий).
[7] Устав гарнизонной и караульной службы. Помимо прочего, запрещает часовому: спать, сидеть, прислоняться к чему-либо, писать, читать, петь, разговаривать, есть, пить, курить, отправлять естественные надобности или иным образом отвлекаться от выполнения своих обязанностей, принимать от кого бы то ни было и передавать кому бы то ни было какие-либо предметы, досылать без необходимости патрон в патронник. Ну, это наш, отечественный. Но автор уверен: в довоенном немецком уставе было прописано то же самое.
Эпилог
ЭПИЛОГ
Франция, Марсель. 21 мая 1938 г.
Ну вот, наконец-то я сошёл с катера на материк. За спиной — две недели карантина в портовом марсельском госпитале «Каролин», где я чуть ли не на стенку лез от ничегонеделания.
Как я попал в Марсель?
А выгнали. Как и многих иностранцев, воевавших за Испанскую Республику. По настоятельной «просьбе» французского правительства, введшего свои войска в качестве «миротворцев» на север страны, со мной расторгли контракт, выплатив, правда, ещё десять тысяч долларов «грязными» за угнанный «Юнкерс». Насколько понимаю, его сразу же передали Советскому Союзу для изучения и сейчас в нём должны копаться советские конструкторы и инженеры. Свою «нелицензионную копию» в СССР вряд ли получат — не тот технический уровень, да и культура производства пока далека от германской. Но что-то полезное для Красного Воздушного Флота, надеюсь, почерпнут.
На выбор мне предложили два варианта, куда перебираться: в СССР или Францию. Но хотя я Союз крайне люблю и уважаю, но вот проклятое происхождение Дениса Пантелеевича Русанова… Сложно пока с возвращением.
В Америку мне сейчас тоже ходу нет. Не дружат янки с Испанской Республикой. Даже в загранпаспортах у американцев сейчас ставится штамп: «Not for entry into Spain[1]». У меня тоже
