на спину, — шепчет Пейсли.
Я делаю, как она говорит. Опираясь на мои бедра, Пейсли наклоняется и прижимается губами к моей нижней части живота. Ее губы медленно двигаются вдоль мышц, она тихо произносит:
— Мне нравится твое тело, Клейн. То, что твои бедра V-образной формы, — она смещается влево, проводя языком по диагонали, пока не останавливается у свернутого полотенца. — Это очень отвлекало на пляже.
— Мои извинения.
Она сжимает в кулаке верхнюю часть полотенца и тянет, и конец полотенца, который был заправлен, отпадает. Она поднимает на меня глаза, взгляд игривый.
— Бедный Клейн, — надувает она губы, хлопая ресницами.
— Бедный я, — говорю я, стараясь не улыбаться. — Так грустно.
Пейсли откидывается назад настолько, чтобы ухватиться за оба конца полотенца. Она медленно разводит их в стороны, как будто открывает жалюзи на окне.
Словно приводимый в движение пружиной, я подаюсь вперед.
Пейсли облизывает губы и озорно говорит:
— Ты только посмотри на это. Он не светится.
Я никогда раньше не был в таком положении и не смеялся, но вот я здесь. Хихикаю над остроумием Пейсли, даже на пороге чего-то столь интимного.
Пейсли обхватывает ту часть меня, которая пульсирует. Ее рука, сжатая в кулак, поднимается, собирая несколько капель, и говорит:
— Надеюсь, это отвлечет тебя от мыслей.
Я уже отвлекся. Какая боль? Где?
И тут Пейсли наклоняется вперед. Обхватывает меня своим ртом, теплым, влажным и совершенным.
Звезды. Вот что я вижу. Моя голова откидывается назад, и я смотрю в потолок, пока мой мозг привыкает к тому простому факту, что это Пейсли — Пейсли! — с ее ртом на мне.
Мой взгляд снова устремляется вниз. Я не могу пропустить ни одного момента. Светлые волосы Пейсли, солнце, освещающее ее правую сторону, бриллиантовый гвоздик в ухе, отбрасывающая призмы света на стену.
Мой большой палец проводит по ее щеке. Ее взгляд океанских глаз встречается с моим. Она выглядит чертовски сексуально, как лисица, но при этом как-то мило.
Что я сделал хорошего в этой жизни, чтобы заслужить Пейсли, стоящую на коленях, с наполненным мною ртом, смотрящую на меня с пьянящей смесью сладости и желания?
Глаза Пейсли закрываются, взгляд опускается, и она приступает к работе.
Весь мой мир отходит на второй план, и есть только этот момент — прекрасная голова Пейсли, покачивающаяся у меня на коленях, теряющая бдительность и предлагающая частичку себя.
Мое внимание сужается, превращаясь в точку, и наслаждение нарастает. Я оглядываюсь по сторонам в поисках салфетки, футболки, но в наличии ничего нет. Только полотенце, зажатое под моим телом.
— Пейсли, — стону я, поглаживая костяшками пальцев ее щеку. — Скоро. Я собираюсь…
Она хмыкает, не отпуская меня. Кульминация приближается, мои мышцы напрягаются, и я пытаюсь отодвинуться от нее, но она фиксирует мои бедра руками и еще сильнее прижимается ко мне.
Я закрываю глаза, когда перед глазами вспыхивает белый цвет.
— Пейсли, — хриплю я, обхватывая рукой ее шею.
Мое тело подрагивает, и под моей ладонью горло Пейсли вибрирует.
Ох.
Блять.
Пейсли нежно отпускает меня, и я моргаю, открывая глаза. Она снова садится на пятки, и если бы не остаточный шок от моего оргазма, я бы счел все произошедшее одной из своих многочисленных фантазий об этой женщине.
Брови Пейсли приподнялись, глаза слезятся.
— Тебе больно?
Пытаясь вынырнуть из оцепенения после минета, я не сразу понимаю, что она имеет в виду.
— Я чувствую все, кроме боли.
Я не только чувствую послевкусие удовольствия, я чувствую все то, что не должен чувствовать. Чувства, которые не были частью нашего договора. Чувства, от которых мне хочется сказать ей, чтобы она забыла о нашей сделке и просто позволила мне быть здесь, на острове, кем-то не притворным.
Что она сделает, если я так скажу? Должен ли я это сказать?
— Клейн, могу я быть с тобой честной?
— Всегда, — спешу подтвердить я. Я бросаю полотенце себе на колени. Нет необходимости быть единственным голым здесь. Кроме того, мышцы моих бедер подергиваются.
Пейсли зажимает между зубами нижнюю губу.
— Теперь я немного стесняюсь.
— Ты?
— Да. Я.
— Почему?
— Ну, — она выкручивает плед. — Это была, наверное, самая дерзкая вещь, которую я совершала в своей жизни.
— Я не думаю, что это правда.
Она вскидывает голову.
— До сих пор я это делала только потому, что это было просто бонусом для парня.
Я беру ее за руку, останавливая ее движение.
— То, что ты приехала сюда с фальшивым парнем на буксире, было дерзко. То, что ты вообще приехала сюда было дерзко.
Она скрещивает руки и смотрит в сторону, в игриво-надменной манере.
— Ты так говоришь, потому что я только что отсосала тебе.
Я качаю головой, снова смеясь над тем, что сказала эта женщина. Наклонившись вперед, я обхватываю ее руками и поднимаю. Она задыхается, затем позволяет поднять себя, прижимаясь к моей груди. Она бережно относится к моей правой ноге, и я благодарен ей за это. Боль вернулась, но я знаю, что на самом деле она была всегда. Отвлечение, которое она обеспечила, было эффективным.
Голова Пейсли опускается на мою грудь. Ладонью она отбивает ритм по центру моей груди.
— Это звук ритма твоего сердца, Клейн. Оно все еще бьется быстро. Я заставила его биться быстрее.
— Никакого прошедшего времени.
Пейсли поднимает голову и пристально смотрит мне в глаза.
— Что ты имеешь в виду?
— Настоящее время. Ты заставляешь мое сердце биться чаще.
Она качает головой, насколько это возможно в таком положении.
— Это последствия…
— Тебя, Пейсли. Это последствия тебя.
— Клейн, — но это все, что она говорит. Только мое имя.
— Пейсли, мы договорились повеселиться на этой неделе. И мы это делаем. И будем продолжать, — вношу я поправку. Мне так много еще хочется сделать с этой женщиной. Я хочу заставить ее тело петь, чтобы ее глаза закатывались к потолку. — Но это не значит, что мое сердце не может биться быстрее рядом с тобой.
Она смотрит на меня долгую секунду, а потом говорит:
— Мне бы следовало помнить, что ты Мастер Слова. Ты проводишь дни, погрузившись в формулировки, играя со словами, подстраивая их, чтобы вызвать эмоциональный отклик.
Она не понимает. И не хочет понимать. Она хочет отнестись легко к моими словами, не дать им обрести вес.
Чего она боится?
Я дам ей это. Я дам ей передышку. На этой неделе мы повеселимся так, как она просит. Но будет ли этого достаточно для меня?
— Клейн-писатель, — говорю я, используя одно из прозвищ, которые она мне дала. Я даю ей выход, что-то, на что можно опереться.
