один врач не сможет собрать его обратно.
— Черт возьми, приятель. Только не лицо! Эта хрень — недвижимость.
— Тогда не заставляй меня уничтожать его.
— Я просто предупреждаю тебя, чтобы ты не навлек на себя и нас неприятности. Если ты уйдешь, у Нейта не будет его любимого принца, и у нас не будет никого, кого можно было бы бросить под автобус, когда мы облажаемся.
Я поднимаю бровь, но ничего не говорю.
— В любом случае, делай, что хочешь, но не забывай, кто такой Акира Мори. Может быть, он и новичок в Штатах, но на международном уровне он нечто совершенно иное. Семья Мори очень влиятельна внутри страны. Не только из-за их родословной, но и потому, что они имеют прямые отношения с императором Японии и другими бизнес-магнатами по всей Азии. И давай не будем забывать о его недавнем состоянии в виде черных бриллиантов, о котором я тебе рассказывал.
Мне плевать на его силу. Либо он отпустит Наоми, либо мы оба умрем, пытаясь освободить ее от него.
Дверь моего кабинета открывается, и входит мой дядя, его суровый взгляд осматривает сцену перед ним.
Дэниел ухмыляется. — Нейт! Я как раз говорил Себастьяну, что ты мой любимый босс.
— Прибереги целование задницы для Ван Дорена, Стерлинг.
— Спасибо, что вложил этот странный образ в мою голову, — Дэниел корчит рожу и указывает на меня. — Я устрою тебе лучшие похороны, когда тебя убьют, принц-Уивер. А потом я заберу твоих стажеров.
Он уходит со злобным смехом, на который я качаю головой и падаю в кресло за своим столом.
Мой дядя не садится. Вместо этого он просто кладет руку в карман, внимательно наблюдая за мной.
— В чем дело, Нейт?
— Мне сказали, что ты пришел на работу, когда все еще должен быть на больничном.
— Я в порядке.
— Сдохни где-нибудь в другом месте, а не в моей фирме, негодяй.
— Ты получишь от этого хорошую прессу.
— Нет, если причиной смерти является истощение, — он прищуривается, глядя на меня. — Что ты задумал?
— Много дел и ничего одновременно.
— Дай угадаю, это как-то связано с Наоми?
Все было связано с Наоми с того самого дня, как я согласился на это гребаное пари. Я боролся с этим на протяжении долгого времени, но это не меняет того места, которое она сейчас занимает в моей жизни.
Или что она должна была быть там семь гребаных лет назад.
Нейт воспринимает мое молчание как подтверждение и вздыхает. — Я знал, что у тебя будут неприятности из-за нее в тот день, когда ты поцеловал ее по телевизору, не заботясь о том, увидят ли тебя мистер и миссис Уивер.
Я ухмыляюсь. — Помнишь, как миссис Уивер вцепилась в свой жемчуг? Бесценно.
— Ее реакция не делает тебя менее импульсивным. Или глупым.
— Глупость — это смириться с тем, что она ушла. Кроме того, вернуть то, что изначально принадлежало мне — это не импульсивно, дядя.
— Конечно, если ты потеряешь контроль над своей головой из-за этого.
— Ты так говоришь только потому, что никогда не любил кого-то так сильно, что быть в разлуке с ней — все равно что тонуть и гореть заживо одновременно. Ты никогда не бодрствовал всю ночь, глядя на гребаное небо с крохотной надеждой, что она тоже смотрит на него из другого уголка мира. Ты никогда не любил, и точка, дядя. Тебе уже почти за сорок, а ты все еще хладнокровный холостяк, остепенения не предвидится.
— Зачем остепеняться, когда ты можешь быть свободен? И ты прав, я никогда не любил и не собираюсь любить. Все это глупая идея небытия, в которую верят такие дураки, как ты. Это не реально. Не осязаемо. И уж точно не прибыльно.
— Если миссис Уивер услышит, как ты это говоришь, у нее будет инсульт.
Он улыбается, но улыбка быстро исчезает. — Что ты собираешься делать теперь?
— Единственное, что я могу сделать — уничтожить Акиру.
— Это неразумно.
— И ни то, ни другое не является пустотой в течение семи лет.
— У Акиры опасные союзники, Себастьян.
— Я больше не ребенок.
— Ты не понимаешь, — он кладет ладонь на стол и наклоняется вперед. — У него есть союзники, с которыми тебе никогда не следует пересекаться.
— Я не узнаю, пока не воспользуюсь своим шансом.
— Ты прекратишь эту чушь идти против Акиры, и это, блядь, окончательно.
— Нет.
— Себастьян…
— Нет, дядя. На этот раз я не собираюсь отступать, а потом сойти с ума, когда она, блядь, снова исчезнет.
— Речь идет о твоей жизни.
— Я хорошо осведомлен о рисках.
— Нет, это не так. Я не хотел тебе этого говорить, но ты должен знать, во что ввязываешься.
— О чем ты говоришь?
Нейт расстегивает пиджак и садится напротив моего стола. — Твои родители на самом деле погибли не из-за несчастного случая.
— Я как-то понял это сам. Мама что-то присвоила и поплатилась за это жизнью своей и папы.
— Откуда ты это знаешь?
— В тот день, когда они прогибли, я видел их, когда мы были в машине. Повзрослев, я соединил все воедино.
— Это еще не конец всего. Ты знаешь, у кого Джулия украла?
— У кого?
— У якудзы. Я не знаю, связано ли это с тем же филиалом, с которым связан Акира, но это может быть.
Мой пульс учащается, когда кусочки головоломки начинают складываться вместе. Тот факт, что Рен тогда знал о моих татуировках и аварии, указывает в одном направлении, но я не хочу думать о его связи с Наоми.
Поэтому я говорю: — Мои родители уже заплатили за это.
— Они это сделали, но ты должен был умереть вместе с ними. Вместо этого тебя держали в плену в больнице ради выкупа.
— Что?
— Тебя похитили в Японии. Они позвонили мистеру и миссис Уивер и сказали им, что если они не заплатят, то больше не увидят своего внука.
— Они… заплатили?
— Конечно, они это сделали. Возможно, они и отстранились от Ника, когда он решил быть с Джулией, но у них всегда было заблуждение, что рано или поздно он приползет обратно к ним на коленях. Поэтому, когда они узнали, что их драгоценный старший сын умер, это опустошило их. Ты был всем, что у них осталось от Ника, поэтому они без колебаний заплатили похитителям.
— Но дело сделано. Они освободили меня.
— С заключительной запиской, в которой говорилось: «Теперь его жизнь принадлежит нам. Убедись, что он держит рот и глаза на замке, если не хочешь, чтобы он закончил так же, как его родители». Миссис
