Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
чтоб меня сожгли на костре, как ведьму в средневековье.
– Любовь моя, в Европе давно уже никого не жгут, – заметил Гриша: – Чтоб попасть на плаху нужно быть немецкой шпионкой, как Мата Хари… Отчего-то, когда заходит о ней речь, я вспоминаю госпожу Лин… Вот у кого была фактура настоящей шпионки!
Вера рассмеялась. Да уж, госпожа Лин была настолько загадочной женщиной, что могла бы оказаться кем угодно, даже сотрудником разведслужбы. Причем любого государства.
– Гриша, я тут случайно встретила твоего племянника, Гроэра. Мария Григорьевна находится в очень стесненном материальном положении. Помоги им, если есть такая возможность. Она все же сестра твоя, – супруга знала, что с просьбами к Грише лучше подходить, когда он в отличном расположении духа. Такие моменты можно было поймать именно тогда, когда он возился в саду.
– Вот еще одна авантюристка! Ладно, хоть и знатная она скандалистка, да своя… Помогу. Сколько им нужно? А что ж племянник сам не зашел?
– Торопился по делам… Но я думаю, постеснялся…
– Скажи ему, что в ядовитую жабу я пока не превратился! Ядом не плююсь. Пусть заходит в следующий раз…
Хорошо, что Вера Федоровна успела с просьбой до обеда, потому что благостное настроения Григория Григорьевича было разрушено полуденными русско-эмигрантскими газетами.
– Вера, ты видела это?
– Что там?
– Кирилл Владимирович провозгласил себя Императором Всероссийским в изгнании. Каково?
– А что тебя удивляет? Ты же сам говорил, что у следователя Соколова есть все основания утверждать, что Государя и его семью убили.
– Я все понимаю. Но не Кирилл же!
– Гриша, не нервничай так! Еще не хватало, чтоб тебя из-за этого удар хватил!
– Ты не понимаешь! Он же явился в Думу с красным бантом за день до отречения Николая II! Предатель! Как ему спится после этого? Совесть не мучает?
– Он просто первый в очереди. А кто, по-твоему, более достоин? Борис? Андрей?
– Нет, только не эти два бонвивана! Хотя Борис нам почти родственник, – хохотнул Елисеев.
– Николай Николаевич?
– Нет. Этот тоже руки потирал, когда Государь отрекся. Надеялся его место занять.
– Так кто же? Дмитрий Павлович?
– Он же убийца!
– А кто тогда?
– Никто! У меня один Государь – Николай II. Его нет, и страны моей нет. На кой ляд мне тогда Император?
Вера Федоровна взяла газету.
– Вдовствующая императрица считает это преждевременным. Бедная мать! Надеется, что сыновья выжили. Разве может ее сердце когда-нибудь смириться с бесчеловечной реальностью? – она помолчала немного перед тем, как задать важный вопрос: – Гриша, а ты Сережин адрес не выяснил?
– Был я там. Он даже не вышел ко мне. Никогда не думал, что меня вот так будут унижать собственные сыновья!
– А Коля?
– Я пока не знаю, где он живет… Да там будет такая же история. Сергей ему уже все внушил, наверное.
– И никакой надежды?
– Может быть, с Гулей удастся связаться… Он самый разумный из моих детей! Господи, Тасе уже 15! Но они в Петрограде… тьфу, Ленинграде. Это ж надо было бывшую столицу страны переименовать в честь этого бандита Ульянова. Кстати, ты обратила внимание, что Кирилл провозгласил себя императором только после смерти Ленина? Боялся, что ли? Думал, они и здесь его достанут?
– Эти могут все, что угодно!
– Так вот к чему, оказывается, было заявление Кирилла месяц назад в «Вере и Верности», что он формирует корпуса императорской армии и в течение года вернется в Россию. А я говорил Степе… Хочет явиться туда монархом… Какая самонадеянность!
– А если у него получится, мы уедем назад в Россию?
Гриша выглянул в окно на свои нимфеи.
– Да, непременно. Только пусть сначала сдержит слово. Разбрасываться бравурными заявлениями много ума не надо! Это даже большевики и февралисты умеют!
X
Ноябрь ввергал в уныние даже вечно молодой и веселый Париж. Гриша договорился пообедать со Степаном. Тот сильно сдал после смерти сына, поэтому Григорий старался время от времени вытаскивать его из дома.
В этот раз Степа задерживался. Григорий начинал злиться. Он был голоден, но не хотел заказывать, пока родственник не появится, иначе все бы остыло. Он нашел выход, заказав себе дюжину вкуснейших жирных устриц и шампанского.
Наконец, появился Степан Петрович. Вид у него был взволнованный.
– Гриша, умер следователь Соколов!
– Как? Что случилось?
– Официальная версия – разрыв сердца…
– А на самом деле?
– Да Бог его знает… болтают и про отравление, и про пулю в сердце… Какой разрыв сердца? Ему всего сорок два года!
– У него ж несколько лет назад выкрали часть материалов дела об убийстве Государя… возможно, его убрали потому, что он слишком много знал…
– Надо было ему все материалы опубликовать! Придать огласке, чтобы все знали. Всех не переубиваешь!
– А с другой стороны, что там было такого скрывать? Всем очевидно, что императора с семьей убили большевики. Отдавал сам Ленин приказ или нет, какая в сущности разница?
– Возможно, мы даже представить себе не можем, кто настоящий заказчик!
– Похоже, многие были заинтересованы. Однако, все это могут быть лишь домыслы… Вряд ли они оставили после себя документы.
– Почему же тогда выкрали материалы у Соловьева?
– Не знаю… хотели убедиться, что он там ничего по существу нет… – Елисеев вздохнул: – Степа, я хотел тебя спросить о другом – у тебя есть кто-то со связями в России?
– Нужно подумать… Тебе с какой целью?
– Хочу узнать, где там Гуля живет…
– Я поспрашиваю… у меня остались кое-какие знакомства после службы старостой в храме.
Тут мимо их столика профланировал Закретский. Елисеева безумно раздражало, что он стал встречать графа слишком часто.
– Господа, вы уже присягнули новому Императору Российскому? – с гадкой усмешкой бросил Елисеевым Закретский и, не дождавшись ответа, пошел дальше по залу.
– Тьфу, ну до чего же пакостный этот граф! – вскипел Григорий: – Убью его когда-нибудь на дуэли!
– Да полно тебе, Гриша! Он намеренно тебя провоцирует. Будь мудрее. Негоже в нашем возрасте на дуэлях стреляться. Столько всего пережито, забудь уже эти глупости!
XI
Степан Петрович пытался помочь Григорию разыскать адрес Гули в Советской России, но пошатнувшееся здоровье мешало посвятить розыску больше времени. Через пару месяцев Степан совсем слег. Смерть сына подкосила его, как он не пытался держаться. Около года он пролежал, мучаясь страшными болями. К марту, когда в розовом облаке утонула вишня, Степан Петрович отмучился.
После похорон Григорий с Верой стали навещать Варвару Сергеевну, которая застыла словно ее собственный бюст, созданный Роденом. Даже в своем почтенном возрасте и в образе скульптурного изваяния, когда все ее черты обострились, она была красива.
Верочка переживала, что Варвара Сергеевна не рада
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
