как это случилось, Кемпка увидел Бормана, объятого пламенем, и полагал, что тот погиб при взрыве. Шеф гитлерюгенда Аксман тоже видел вспышку, слышал оглушающий грохот и упал на землю без сознания. Когда он пришел в себя, то вполз в воронку от разрыва снаряда. Там находились доктор Штумпфеггер, Науман, Швегерман и Борман. Он был жив и не ранен.
Они вернулись на станцию Фридрихштрассе. Борман повел Людвига Штумпфеггера, статс-секретаря министерства пропаганды и рейхсминистра пропаганды в правительстве Дёница Вернера Наумана, адъютанта Геббельса Гюнтера Швегермана, Аксмана и его адъютанта Вельцина по железнодорожным путям.
Борман и остальные удалили знаки различия, чтобы сойти за фольксштурмовцев или за гражданских лиц. Они пересекли Шпрее по железнодорожному мосту. Железная дорога от подземной станции метро «Фридрихштрассе» переходила в наземные пути, идущие до станции «Лертер». Когда беглецы двинулись по этим путям, по ним открыли огонь из стрелкового оружия, но их спасла темнота.
Пройдя почти милю, беглецы подошли к станции «Лертер». Борман дал знак остановиться. Станцию занимали русские. Чтобы избежать встречи с ними, шестеро беглецов перебрались через железные перила, прыгнули на край вала, спустились на улицу и оказались возле русского контрольно-пропускного пункта. Русские солдаты окружили их и, как вспоминал Аксман, радостно восклицали: «Гитлер капут! Война закончена!» Патрульные не проявляли никакой враждебности к людям, которых они приняли за бросивших оружие бойцов фольксштурма. Беглецам предложили сигареты, а Аксман показал русским свой протез правой руки, который они с любопытством пощупали. Тем временем Борман и доктор Штумпфеггер поспешили в восточном направлении, в сторону Инвалиденштрассе.
Патрульные подозрительно взглянули в их сторону и махнули рукой. Аксман боялся, что русские всех их расстреляют. Но те даже не стали их преследовать. Аксман, Вельцин, Швегерман и Науман медленно побрели по Инвалиденштрассе в западном направлении. И русские на это не прореагировали.
Затем Науман и Швегерман укрылись за деревьями и кустами, отделившись от Аксмана и Вельцина, которые продолжали двигаться на запад, пока не услышали лязганье приближавшихся русских танков. Они повернули назад и пошли в обратном направлении по тому же пути. Слева от них виднелись серые руины зданий: старых казарм прусской армии, пожарного училища и почты. Когда они почти прошли мост по железнодорожным путям к станции «Лертер», Аксман заметил двух человек, лежащих на мосту. Полагая, что те нуждаются в помощи, он наклонился к ним и понял, что это Штумпфеггер и Борман. Они лежали на спине, вытянув руки и ноги, лунный свет освещал их лица. Аксман коснулся Бормана. Реакции не последовало. Он пригнулся ко рту Бормана. Не было никаких признаков дыхания. Однако не было и следов крови. Аксман решил, что Борман и Штумпфеггер принял яд. Оба лежали без признаков жизни в одинаковых позах. Внезапно русские открыли интенсивный огонь прямо по мосту. Аксман и Вельцин были вынуждены скрыться в темноте. Таким образом, у Аксмана не было времени окончательно определить, мертв ли Борман, хотя он не сомневался в этом. Ведь вождь гитлерюгенда был фронтовиком, и ему не раз доводилось видеть мертвых. А все признаки указывали, что Борман умер. Но в дальнейшем Аксману долго не верили, считая, что он дает заведомо ложные показания о смерти Бормана, чтобы прикрыть его бегство.
Вельцина на следующий день арестовали русские, и позже он умер в одном из лагерей для интернированных 16 октября 1945 года.
Артуру Аксману удалось благополучно выбраться из Берлина и добраться до Баварских Альп, где он присоединился к подразделению гитлерюгенда и затем скрылся. Швегерман и Науман, расставшись с Аксманом, тоже выбрались из Берлина и дошли до западной части Германии, оккупированной британскими и американскими войсками. Гюнше, Монке, Линге, равно как и почти все другие беглецы из имперской канцелярии, попали в советский плен.
Борман и Штумпфеггер погибли, совершив самоубийство потому, что испугались плена и не имели боевого опыта. Остальные четверо членов группы имели реальный боевой опыт и благополучно выбрались из Берлина. Трое, попавшие к западным союзникам, уцелели. Не повезло только Вельцину, очутившемуся в советском плену. Замечу, что Аксману было гораздо сложнее сохранить инкогнито, чем Борману. Его многие знали в лицо и легко могли опознать. Аксман и его спутники смогли благополучно оторваться от советского патруля, проявив элементарную солдатскую смекалку. Они сообразили, что надо отдаляться от русских медленно, не спеша, по возможности не привлекая их внимания. А вот у Бормана и Штумпфеггера, никогда не воевавших, сдали нервы, и они почти бегом бросились от советского патруля, а когда солдаты замахали руками и, возможно, даже стали стрелять в воздух, испугались, что их сейчас могут взять в плен, и покончили с собой. А сохрани они хладнокровие, имели бы все шансы вместе с Аксманом выйти из Берлина. Если бы Борману удалось покинуть Берлин, у него были бы неплохие шансы уцелеть и жить под чужим именем годы и даже десятилетия. Ведь его мало кто знал в лицо.
В 1946 году Международный военный трибунал в Нюрнберге судил Бормана заочно и приговорил его к смертной казни. Адвокаты напрасно настаивали на том, что их подзащитный не подлежит суду, поскольку уже мёртв.
7 декабря 1972 года в Берлине при прокладке дороги рабочими были обнаружены останки, впоследствии предварительно идентифицированные как останки Мартина Бормана. В яме, которую вырыл экскаватор, нашли два скелета. На следующий день там же нашли челюсти с зубами, а 12 марта 1973 года – золотой мост. Скелет № 1 (предположительно Штумпфеггер) и скелет № 2 (предположительно Борман) подверглись тщательному медицинскому освидетельствованию. К тому времени был найден архив доктора Блашке, дантиста Бормана. К идентификации привлекли также протезиста Эхтмана и ассистентку Блашке Хойзерман. Идентификацию проводили раздельно – по челюстям и скелетам. Исследование однозначно доказало, что скелет № 1 принадлежит Штумпфеггеру.
В скелете № 2 были установлены «следы заживления после перелома правой ключицы в её средней трети». Сыновья Бормана утверждали, что у него в 1938–1939 годах был перелом ключицы. Челюсти скелета были исследованы в полицейской клинике Берлина. Кроме того, 4 января 1973 года обермедицинрат доктор Мачке провела экспертизу челюсти на основе собственной схемы и схемы, сделанной доктором Блашке. Вывод гласил: «Несмотря на некоторые возможные отклонения, основанные на ошибках лечащего врача, существуют большое сходство и ряд других однозначных совпадений, которые говорят об идентичности челюстей Бормана и черепа № 2».
Дантист Эхтман подтвердил, что челюсти скелета № 2 протезировались в лаборатории д-ра Блашке. При фотомонтаже профильных фотографий обоих черепов с фото Бормана и Штумпфеггера и их совмещении было установлено их полное совпадение. По мнению экспертов, “идентичность черепа № 2 и скелета № 2 с личностью Мартина Бормана можно
