Йозас так и сказал: «Её верные друзья», – словно речь шла о каких-то собачках. Смешно и нелепо. Да и разговоры о слепой преданности Драгана, которую я унаследовала вместе с Гнездом, меня немножко отталкивали, но Йозас был неумолим. Он бы и садовника привёл, и ещё кого-нибудь, но я попросила не делать этого, потому что, например, садовник жил в Димитровграде, навещал Гнездо не чаще одного раза в месяц, а в последний раз приезжал на прошлой неделе, и мне совсем не хотелось выдёргивать его в такую даль для обмена любезностями.
Само Гнездо стервятника нас с Гаммером и Настей заинтересовало куда больше хозяйственных пристроек. Йозас выдал нам универсальный ключ, и мы радостно бегали по этажам, открывали всевозможные гостевые комнаты, спаленки, кабинеты, гардеробные и другие помещения, назначения которых не понимали, потому что они пустовали или вовсе томились недоделанные, с едва намеченным ремонтом. Я скользила взглядом по висевшим в гардеробной однотипным костюмам и рубашкам, по всяким флакончикам и тюбикам в ванной комнате и торопилась дальше, однако напоминала себе, что они принадлежали моему родному дедушке, и возвращалась, чтобы осмотреть их более внимательно.
Ни фотографий, ни записных книжек, ни отмеченных закладками томиков я не находила, будто Смирнов перед смертью нарочно избавился от всего, что могло хоть чуточку рассказать о его личной жизни. Безликие рубашки и флакончики тут не очень-то помогали.
Мы заглядывали под чехлы, изучали замысловатую мебель и бросались с одной кровати на другую, но быстро притомились. Вскоре обнаружили, что выданный нам ключ – не такой уж универсальный. Пожаловались на это Йозасу, а он заверил нас, что следует порядку, прописанному в завещании, правда, само завещание продемонстрировать не удосужился. Пообещал, что, вступив во владение Гнездом, мы получим доступ к банковской ячейке, где хранятся ключи от сейчас неподвластных нам замков, в том числе от замка в двери личного кабинета Смирнова.
Оформление документов осложнялось нашим несовершеннолетием. Ждать в Гнезде, пока Йозас разберётся с формальностями, мы отказались. Подписали парочку доверенностей, позволявших ему свободно действовать от нашего имени, и договорились, что он навестит нас в Калининграде, когда останется торжественно вручить нам какую-нибудь папочку или… не знаю, что там вручают, когда ты становишься обладателем особняка в Болгарии. А за ключами нам в любом случае придётся лично лететь в Софию – доступа к ним не было даже у душеприказчика.
Все три дня, что мы жили в Гнезде, Йозас почти безвылазно сидел в комнате на втором этаже. Там работал и спал. Выходил лишь для того, чтобы представить нам очередного электрика, отдать распоряжение сторожу, а ещё исправно трижды в день спускался в малую столовую, куда сбегались и мы с Настей и Гаммером.
Еду посменно готовили Златка и Цветанка, дочери Драгана. Златка готовила вкусно – мы насилу отрывались от её овощных супчиков и рыбных пирогов, чтобы, воспользовавшись моментом, помучить Йозаса своим любопытством. На вопросы, связанные с личностью Смирнова, он отвечал уклончиво – выдавать, чем тот занимался в последние годы, не хотел, – а вот о лабиринте мертвеца рассказывал охотно, особенно если мы не ленились лишний раз подчеркнуть наш и без того очевидный интерес.
По словам Йозаса, Смирнов действительно подарил библиотеке на Бородинской стопку дорогущих книг с условием, что в книгохранение заодно попадут и растрёпанные книги из его личного собрания. Рассчитывал, что уж два годика, пока идёт охота за сокровищами, они там продержатся. Тут мы ни капельки не ошиблись в предположениях, сделанных ещё в Калининграде, и вообще о многом догадались самостоятельно, однако и не представляли, сколько у Смирнова возникло сложностей: как непросто было украдкой от сотрудников Музея Мирового океана оборудовать тайник в доме маячника и сколько возни было с дряхлым пыжиком в Светлогорске – год назад его чуть не стащили вместе с вложенной в бардачок брошюрой.
С горной библиотекой головной боли вышло больше всего. Её преждевременное обнаружение расстроило Смирнова настолько, что он подумывал прекратить охоту и оставить меня единственным претендентом на Гнездо – мне-то с карточкой «я таджика» кафельная карта не требовалась, – однако в конечном счёте всё сложилось неплохо. За пределами Маджарова библиотека особого внимания не привлекла. Цыгане прискакали туда уже после смерти Смирнова, и Йозас сам заказал второй комплект книг, бумажных и пластиковых. Поднимать их на вершины Моминой скалы не пришлось. Выяснив, что книги преспокойно лежат в Сенокласе и доступны любому желающему, Йозас успокоился.
В мае этого года в Сеноклас наведалась группа польских охотников за сокровищами – вторая из двух, если не считать нас и Глеба с Татьяной Николаевной, групп, зашедших так далеко по головоломке. Первая группа, состоявшая из сербов, побывала в Маджарове прошлым летом и дальше меандра не продвинулась, а вот поляки даже заглянули в штольню. Загадку кафельной карты они не решили – вымысел от правды не отделили – и тайный ход не нащупали. Провели на берегах Арды добрую неделю. Не подозревали, что за ними наблюдает неугомонная Татьяна Николаевна. Отчаявшись справиться с головоломкой, она норовила обокрасть более смышлёных претендентов на «сундук» Смирнова.
Уследить за всеми трудно, и Йозас не удивился бы, узнав, что до Маджарова добралось куда больше охотников. Незамеченными в Приют контрабандиста они бы всё равно не проникли. Едва мы с Гаммером, Настей и Вихрой сдвинули потайную дверь в штольне, Йозас сразу получил оповещение от настроенной на этот случай программы. За её работоспособностью, как и за работоспособностью всех механизмов сокровищницы, следили Драган и Петар. Они же сообщали Йозасу о новостях и были готовы спасти охотников, заблудившихся или покалечившихся в пещере.
Об охоте за сокровищами Драган и Петар не знали, да и воспользоваться своим положением не сумели бы. Смирнов в завещании детально прописал условия победы и заранее вычеркнул из списка победителей всех, кто помогал ему с головоломкой, заодно их друзей, родственников и вообще любого, кого можно заподозрить в нечестной игре. Драган и Петар лишних вопросов не задавали, беспрекословно выполняли поручения, и я не решилась уточнить у Йозаса, как далеко в служении Смирнову простиралась их покорность.
Вихра как-то обмолвилась, что о семье Драгана ещё с тех лет, когда в Маджарово перебрались малоазийские болгары, шла дурная слава. Особенно отличился прадед Драгана. Сам он беженцем никогда не был и умудрялся неплохо жить при турках, а с некоторыми болгарами враждовал, в том числе и с дедом Василом, то есть прапрадедом Вихры. Меня, конечно, поразило, что даже век спустя та вражда не выпала из памяти местных жителей, и я бы попросила Вихру рассказать о предках Драгана поподробнее, но мы с ней после возвращения из пещеры почти не общались.
Вихра вроде бы порадовалась, что станет одним из владельцев Гнезда, и в первый день свободно гуляла с нами по его этажам, заглядывала под мебельные чехлы и гадала, что скрыто в запертых комнатах. Мы метнулись за комбинезонами и другими вещами, оставленными в сокровищнице. Договорились метнуться и за рюкзаками в Зал обманутых надежд, заодно изучить вторую чернильную многоножку и посмотреть, где там блуждали несчастные Глеб и Татьяна Николаевна. Всё было хорошо, хотя Вихра явно побаивалась Драгана, а на второй день она приехала сама не своя. Заявила Йозасу, что отказывается от четвёртой части Гнезда и никакие документы не подпишет.
На третий день Вихра привезла наши рюкзаки – за снаряжением в Зал обманутых надежд сбегала со Страхилом и на обратном пути сняла навеску. Подступить к озеру Харона и подняться в Гнездо Страхил отказался. Более того, задумал выломать потайную дверь, замуровать проход и чуть ли не обрушить ведущую к нему галерею, чтобы уж больше никто не пробрался из штольни в Приют контрабандиста. Он бы обвалил и выход из второй многоножки, если бы раздобыл карту, но все экземпляры карты, к счастью, лежали у Гаммера.
Вихра кратко простилась с Гаммером и Настей, и со мной простилась бы так же, но я проводила её к «опель-корсе», нарочно припаркованной за воротами, и обняла. Даже прослезилась, потому что считала Вихру подругой и мне совершенно не понравилось, как мы расстаёмся. Она поначалу не отреагировала. Потом расчувствовалась и обняла в ответ. Я не лезла с расспросами. Прошептала, что буду скучать, а Вихра не сдержалась и сказала, что опять поругалась с папой. Это Страхил запретил ей получить четверть Гнезда со всей его сложной историей и Драганом, посаженным на место сторожевого пса. Вихра пообещала папе продать свою долю и на вырученные деньги перестроить овчарню, отремонтировать хозяйский дом, пойти учиться в какой-нибудь германский
