глазах.
Нет! Она не будет опускаться так низко, чтобы оправдываться, заламывать руки и клясться в истинности своих слов. Это было оскорбительно! Необоснованные обвинения причиняли ей боль, но она твердо решила не унижаться перед человеком, которому не требовалась истина. Который не нуждался в ней и не желал вникать в суть. Она покорно выслушивала его, и лишь боль в глазах выказывала, как ей тяжко было воспринимать эти грязные домыслы.
Болезненный взгляд Сони проник в самое сердце Камала, пронзая и зарождая в нем жалость. Он хотел нежно прижать ее к своей груди и приласкать, успокоить, отогнать кошмары, которые мелькали бешеным огоньком в искорках ее янтарных глаз. Он все чаще замечал их в каждом ее движении или даже мимолетном жесте. Однако, вместо этого, он продолжил свою ядовитую речь:
— Почему же один или два?! Скорее всего, их должно быть уйма у тебя! Зная твой темперамент, не ошибусь, сказав, что утолить твою жажду не по силам одному человеку… Слушай, а ты случаем, не устраиваешь иной раз незабываемые оргии? И, кстати, шведские семьи сейчас в моде… Может, пригласишь и меня?…
В конце концов, не сдержавшись, Сони влепила ему увесистую оплеуху, и, отвернувшись, тихо прошептала:
— Ты так ни чего и не понял. Даже время тебя не меняет, наоборот, ты прогрессируешь в своем цинизме и мерзости, — и быстро зашагав, не оборачиваясь, она вышла из столовой, оставив его ошарашенным наедине со своими домыслами.
* * *
Зайдя в свою комнату, она закрыла дверь, и прислонилась к ней спиной. Запрокинув голову назад, словно молилась, она устремила свой взор ввысь, пытаясь пробить толстый слой потолка и крыши в желании быть услышанной Богом, за семью небесами восседающим на своем троне. Но даже молиться она была не в состоянии… ибо душа металась в тесном теле из стороны в сторону, не давая ей покоя и сосредоточения на какой-либо молитве. Сердце гулко стучало, твердо вознамерившись выскочить из груди, дабы вывалиться и разлететься на мелкие кусочки, кричащие о несправедливости и жестокости судьбы. Судьбы, которая дарила кому-то блаженство, но ее обделила, наказав своим презрением и пренебрежением.
Внезапно дверь распахнулась — ее грубо оттолкнул Камал и вошел в комнату.
— Камал, если еще раз… ты осмелишься… — ожесточенно бросив взгляд в его сторону и отрывисто дыша, Сони процедила сквозь зубы, — я не останусь здесь ни на минуту… только… попробуй…
— И что? Что ты сделаешь?? Бросишься в мои объятия, став благосклонной к моим призывам?! — с иронией на губах произнес Камал.
— Мы договаривались, что все пройдет без лишних инцидентов…
— Но ведь их создаешь ты, своим пренебрежением, — наивно ответил он, прервав ее нарочито деловито.
От негодования Сони не нашлась, что ему ответить. Разинув рот и округлив глаза в изумлении, она с трудом сделала пару глубоких вздохов для восстановления прерывистого дыхания.
— Значит, опять во всем виновата только я? И в чем же заключается моя смиренность, в избегании таких неприятных нюансов?…
— ??? — ответа не последовало. Лишь вопросительный взгляд был устремлен на Сони.
— Не в том ли, что ты не можешь устоять перед моими порочными, по твоему мнению, прелестями, — съязвила Сони.
— В том самом, дорогая, именно в том самом. Ты попала в самую точку.
— Значит так, да-а?!..
Жест рукой, лавирующий по воздуху говорил сам за себя, явно указывая на ее замешательство.
— Что ж, дорогая, может, начнем прямо сейчас, и с самого главного блюда, без прелюдии, — наигранно растягивал слова, произнес Камал, глядя на её состояние и медленно приближаясь к ней.
— Нет уж, уволь, — приподняв руку и останавливая его, Сони машинально подошла к столику, где лежали сигареты, и закурила одну из них, — цинизм меня не привлекает!
— Да-а! Тебя привлекают малолетки, неопытные юнцы. Ты демонстрируешь им свой радикальный опыт, обучаешь искусству любви, как когда-то я делился с тобой?!
— Как же ты все-таки низко пал?! Ты стал безжалостным, беспринципным, беспардонным…
— Ну хватит! — прервал Камал и выхватив сигарету, толкнул ее на кровать, куда охнув приземлилась Сони, потеряв равновесие, — Я пришел за сладким, а не выслушивать горькие обвинения на закуску.
Сони часто заморгала в недоумении. А Камал затушив сигарету, бесцеремонно расстегнул рубашку и, стянув ее, швырнул на пол.
— Что… Что ты делаешь? — насторожилась Сони.
— Неужто, не видишь?
— Не-е-ет… ты не посмеешь… — с тревогой смотрела она на него.
Камал ничего не ответил, но она заметила блеск в его глазах, напрягшиеся плечи и выпуклость между бедер, откровенно говорящую за себя. Сони потихоньку начала отодвигаться от одного края кровати к другому, в надежде ускользнуть от него.
— Камал! — нервно сглотнула Сони и замотала головой, — Ты не посмеешь… Ты не можешь… Ты не сделаешь этого… ты… ты… ты не осмелишься так поступить со мной…
Страх незаметно подкрадывался к ней, обдавая холодком, обволакивая и обуревая ее. Нервно сглотнув слюну, она издала тихий хрип, и дрожь пробежала по всему телу, остановившись на кончике языка.
— Джимми… может войти…
— Он спит сном младенца, — без эмоции ответил Камал и сделал медленный шаг в ее сторону, нарочито растягивая время и наблюдая за ее растерянностью и попыткой убежать.
— Да в конце то концов, ты не имеешь права…
— У меня права и привилегии сильнейшего…
Сони попыталась встать, чтобы отстраниться, но не тут-то было, Камал успел схватить ее за руку и повалил навзничь на кровать, пригвоздив ее своим телом, он протяжно, томно произнес:
— А ты? Чем ты можешь похвалиться?
— Камал, пожалуйста… — тревожно пролепетала она.
— Чем? — протяжно прохрипел Камал, её аромат сводил его с ума.
Дымка натянулась на глаза. Его накрыло вожделение. Феромоны, что он вдыхал, отключили в нём тормоза. В игру вступили животные инстинкты, от предвкушения окунуться с головой в этот приторно-вязкий дурман.
— Ничем и ты это знаешь! — парировала Сони.
— Ответ неправильный, — не унимался Камал. — Не смущайся, скажи, чем?
— Камал, прошу, прекрати…Отпусти меня… Мне больно…
— Я жду ответа, Сони, — Камал смотрел на неё изогнув бровь.
— Нет никакого ответа… — выпалила Сони.
— Опять не то. Придется тебя наказать, — он сжал ее в своих объятиях и прильнул к пульсирующей жилке на шее.
— Прекрати… пожалуйста… — дрожь сквозила во всем теле Сони, а не только в ее голосе. Она упиралась кулачками в его мощную грудь, а глаза наполнились слезами от бессилия, — Камал… прошу тебя… только не это… прошу тебя… только не так…
Он крепче сжал ее отбивающиеся ноги к кровати, и раскинул над головой руки, скрепив на запястьях так, чтобы она не могла пошевелиться. Затем поглаживая руки и нежно целуя плечи, прошептал:
