то, что он делал в прошлом. Не проходит и дня, чтобы я не была ему благодарна. Он делает все возможное, чтобы обеспечить мою безопасность, научить меня быть самостоятельной и выносливой.
Как и с самого первого дня, он был и будет моим героем.
Папа кладет свою руку поверх моей, лежащей на столе.
— Я никогда не ждал тебя, но иногда задаюсь вопросом, есть ли что-то такое в этой штуке, называемой судьбой.
Голубые глаза светятся лаской, согревающей мое нутро.
— Ведь именно на моей последней работе у Михаила мы с тобой стали семьей.
На мгновение папа позволяет этому улечься в моей голове. Наконец, я задаю вопрос, над которым размышляю уже много лет.
— Почему ты выбрал меня в тот день?
Мне всегда было интересно, что заставило его предложить неизвестному ребенку будущее, — дом.
Его черты смягчаются.
— Твоя храбрость воззвала ко мне.
Его взгляд становится отстраненным, и я представляю, что он снова вспоминает тот момент, когда нашел меня прячущейся рядом с телом моей матери.
— Когда-нибудь и у тебя наступит момент, когда ты должна будешь решить, по какому пути пойти — легкому или трудному.
— Я знал, что это будет нелегко, что ты снова можешь оказаться в опасности. Но не мог заставить себя уйти. Выбрать легкий путь. — Его голос становится яростным. — Оставить тебя позади было неправильно.
У меня перехватывает горло от эмоций, потому что это был одновременно худший и лучший день в моей жизни.
— Я благодарна, что ты выбрал меня.
— Как и я. Но я говорю тебе это сейчас не потому, что хочу совершить путешествие по дорожкам памяти, — он сжимает губы в тонкую, мучительную линию, и медленно выдыхает, — а потому что сын Михаила сделан из другого теста.
Папины глаза сверкают от отвращения.
— Он самодовольный сопляк, постоянно пытается выпячивать свое положение. Хуже того, я считаю, что он убил Михаила, чтобы занять его место.
Мои глаза расширились.
— Что?
«Кто, черт возьми, так делает?»
Выражение лица папы немного смягчается.
— Ах, моя милая Алекс. Ты так чиста сердцем. Но такие люди, как Сергей, сын Михаила, жаждут власти и не остановятся ни перед чем, чтобы ее удовлетворить. Я боюсь, что когда-нибудь он будет искать меня.
— Ты думаешь, он придет за тобой, — слова забиваются в горле, — и убьет тебя?
Папа отвечает только кивком.
Ужас наполняет мои вены, и мой голос становится высоким и яростным.
— Тогда мы снова переедем. Мы уже давно не переезжали. Я сейчас же соберу вещи.
Я поднимаюсь со своего места, но папа сжимает мою руку своей.
— Прекрати. Пожалуйста.
Я поджимаю губы, и папа сильнее сжимает мою руку между двумя своими.
— Посмотри на меня, малыш.
Когда делаю медленный вдох и встречаю его взгляд, он понижает голос, и я не могу не удивляться, как, черт возьми, тот так спокоен в этом вопросе.
— Тебе нужны корни. Вот почему мы здесь. Но ты скоро уезжаешь в университет, и мы оба знаем, что ты с нетерпением ждала этого.
Я не могу отрицать этого, потому что это правда.
— Если он пошлет за мной людей сюда, то, по крайней мере, я буду знать, что в школе ты будешь в безопасности.
Я начинаю протестовать, но папа качает головой.
— Я покину эту землю без сожалений, за исключением того, что мне не удалось провести больше времени с моей прекрасной дочерью.
Непролитые слезы жгут мне глаза, и я тяжело сглатываю.
— Я люблю тебя, папа. И не хочу, чтобы с тобой что-то случилось…
Папа поглаживает меня по руке, и морщинки у его глаз ласково морщатся.
— Я знаю, малыш. Знаю. Но смерть неизбежна. Она вплетена в нити жизни. Ее нельзя бояться, потому что страх перед смертью сродни страху перед самой жизнью.
Он наклоняется, понижая голос до шепота.
— Все, о чем я прошу, это чтобы ты никогда не забывала, что я любил тебя.
Глаза затуманиваются, голос становится хриплым.
— Если я уйду из жизни, будь уверена, что я всегда буду наблюдать за тобой и гордиться тем, какой молодой женщиной ты стала.
Глава 62
АЛЕКСАНДРА
Я резко просыпаюсь, все мое тело содрогается от осознания происходящего, а на коже выступает холодный пот.
Ровное дыхание Лиама доносится до моих ушей, и я смутно припоминаю, что когда он пришел в постель, его сопровождал сильный запах спиртного.
Моя грудь вздымается от затрудненного дыхания, и я благодарна Лиаму за то, что он не знает о моем состоянии. Слепо глядя в темноту спальни, чувствую, что мое сердце стучит так дико, что эхо отдается в ушах.
Затем на меня обрушивается шквал воспоминаний. Я вздрагиваю от переполняющих мозг вспышек и прикладываю пальцы к вискам, чтобы унять боль. Но это не помогает. У меня пересохло во рту, когда вспоминаю, как я оказалась в этой ситуации и как оказалась на этой яхте.
Они убили папу. Человека, который спас меня и дал мне лучшую жизнь. Который мог в любой момент отказаться от меня.
Человека, который воспитал во мне стремление к самосовершенствованию, который поощрял мою жажду знаний и сформировал из меня ту женщину, которой я стала.
Злость так глубоко вонзается в мою грудь, что я прижимаю к ней ладонь, наполовину ожидая увидеть кровавую рану. Но ее нет.
Осторожно приподнимаясь, я с опаской смотрю на все еще спящего Лиама, и когда он не шевелится, меня охватывает облегчение.
Темное пространство комнаты служит своего рода барьером между моей нынешней реальностью и прошлым. Как будто отсутствие света в спальне служит фоном для моих возвращающихся воспоминаний.
Папа не ждет меня дома, так как в этом семестре я буду сдавать выпускные экзамены, и до окончания школы останется всего один семестр.
Он еще не знает, но я планирую сделать ему сюрприз, приехав домой на выходные, чтобы отпраздновать его день рождения. У меня кружится голова от волнения, предвкушая его реакцию на подарок, который я для него купила.
То, что я лучшая в классе и учусь на последнем курсе, имеет свои преимущества, и один из моих преподавателей разрешил мне сдать экзамен в пятницу рано утром, а не поздно вечером. Это позволяет мне вернуться домой более ранним поездом.
От вокзала до нашего дома идти довольно долго, но меня это не смущает. Я оделась соответствующим образом, рюкзак плотно пристегнула к себе, на ноги надела ботинки.
Рассчитываю добраться до своего домика к сумеркам, но даже если замедлю шаг
