с Уильямом. И дальше тебе будет легче.
– Спасибо. – И Беатрис едва заметно улыбнулась матери.
– А теперь ступай. У тебя много дел. Ступай. А когда вернешься, расскажешь мне все-все.
Наконец-то, подумала Милли. Наконец-то она сделала то, что должна была сделать.
Беа
Беатрис попросила место у окна, чтобы видеть океан, но, разумеется, он был скрыт под слоем облаков. А тут, наверху, небо всегда голубое и горизонт ясный. Путь, ранее занимавший две недели, теперь сократился до светового дня. Удивительно. Завтра она увидит Джеральда и миссис Джи. И простится с Уильямом.
Сейчас Беатрис жалела, что не сообщила миссис Джи или Джеральду, что приедет. Джеральд звонил в начале недели, еще до того, как она приняла решение. До того, как заместитель директора проявила удивительную чуткость.
– Без вопросов, – сказала Сьюзан. – Ты годами не брала отпуск.
– Неделя, – заверила Беатрис. – Я вернусь через неделю.
– Даже учебный год еще не начнется. Ни минуты не беспокойся. И задержись настолько, насколько будет нужно.
Она планировала переночевать в отеле около аэропорта, а утром поехать в Куинси на такси. Служба начинается в десять. Но накануне нужно будет позвонить, сказать, что она здесь. Нельзя просто так взять и заявиться. Это не в ее правилах.
Когда самолет шел на посадку, облака рассеялись и далеко внизу показалось бескрайнее синее море. Беа прижалась лбом к холодному стеклу. Вот и земля, золото пляжа отмечало границу между морем и тем, что дальше за ним. Место, где погиб Уильям.
– Прощай, – прошептала Беа. – Прощай.
Самолет накренился вправо, и теперь она видела только небо.
Нэнси
Джеральд постучал в дверь ее комнаты, когда Нэнси примеряла последнее из своих черных платьев, каждое из которых сидело хуже предыдущего.
– Ох, Джеральд, – чуть не плача, пожаловалась она, – что мне делать? Что мне надеть?
Сын открыл дверь и критически оглядел Нэнси.
– Отлично, мам. Честно.
– Но я не могу застегнуть молнию до конца, – нервно воскликнула она. – Не могу же я пойти на похороны собственного сына в незастегнутом платье!
Он жестом успокоил ее:
– Совсем незаметно. У тебя есть кардиган или что-нибудь в этом роде, набросить сверху?
Нэнси повернулась к зеркалу, прижала руки к бокам, прикрывая разъезжающуюся молнию.
– Есть, конечно. Но с моим счастьем все это разойдется прямо там, в этой их помпезной церкви.
Джеральд рассмеялся в голос, утирая слезы, упал на кровать.
– Мам, – вздохнул он, – угомонись уже.
– Да. Я понимаю. Просто хочу выплеснуть все это сегодня. Чтобы завтра вести себя прилично. Когда они начнут размахивать этим своим потешным ладаном.
– Вот и молодец.
Нэнси внимательно посмотрела на сына и вдруг поняла, что он счастлив, а она не догадывается почему. Что-то грядет, но она представления не имела, что именно, а потому просто села рядом с сыном, и платье впилось в талию. Она расстегнула молнию до конца.
– Звонок, – сказал Джеральд и улыбнулся. – Я только что говорил по телефону. Ты не поверишь, кто завтра приезжает. Кто только что прибыл в Бостон.
– Кто? – недоуменно спросила Нэнси, мысленно перебирая своих сестер, их мужей и детей. Вроде бы всех уже вызвали.
– Беа, – просто ответил он.
Беа, повторила она про себя и вспомнила то утро, давным-давно, когда Беа стояла такая одинокая и потерянная на причале, в красном платье с белым воротничком, и тоненькие ножки торчали из тяжеленных черных башмаков.
– А мы ее узнаем? – переполошилась Нэнси, и Джеральд опять рассмеялся. Как она любила его смех.
– Ну конечно, мам. Как же мы можем не узнать?
Наверное, так и есть. Ей ведь постоянно снится ее лицо.
Роуз
В родительском доме, уже после службы, Роуз без сил упала на стул в переполненной людьми кухне. Сестры хлопотали, выставляя на столы еду, разливая напитки. Кейтлин и Джек в гостиной с кузенами. Роуз понимала, что ей нужно выйти в гостиную, но ей хотелось посидеть спокойно, хотя бы минутку.
– Ты в порядке? – На плечо легла рука Криса. Она молча кивнула. – Не спеши. Ты ничего не должна.
Служба прошла словно в сером тумане. Джеральд, Бобби Нельсон и Крис что-то говорили. Кейтлин и Джек читали из «Алисы в Стране чудес». Перед выходом из дома Шейла накапала ей либриума, и Роуз смогла продержаться почти без слез. Тяжелее всего было выходить из церкви за гробом Уильяма, смотреть на все эти лица, слышать рыдания Джеральда, когда он помогал загружать гроб в катафалк. На кладбище каждый бросил в могилу горсть песка вместо земли. Нэнси настояла. «Похороните его с частицей Мэна», – сказала она, хотя, разумеется, мужья ее сестер накопали песка на ближайшем пляже. По кругу передали корзинку с ракушками. Некоторые забирали ракушку с собой, другие аккуратно положили на крышку гроба, перед тем как его опустили в могилу.
В кухню влетел Джек, потянул Роуз за руку:
– Пойдем посмотрим на еду! Там столько всего!
Роуз невольно улыбнулась. Сестрицы превзошли себя. Она позволила Джеку вытянуть себя из кресла и отвести в столовую. Помогла Джеку наполнить тарелку, а потом бродила по знакомым комнатам, через силу пытаясь улыбаться, останавливаясь поговорить с гостями. Два семейства разделились, как она и предполагала, – ее родня в гостиной, а Грегори в кабинете. Поймав ее взгляд, Джеральд жестом позвал к ним, поцеловал в щеку.
– Прекрасная служба.
– Да, и твоя речь была замечательной. Просто идеальной. Ему бы понравилось.
И это правда. Джеральд рассказывал одну историю за другой – про то, каким образцовым старшим братом был Уильям и как повсюду за ним следовал он сам, юный бестолковый спутник.
Джеральд кивнул.
– Как твоя мама? – спросила Роуз, глядя на Нэнси, сидевшую на другом конце комнаты рядом с Линдой. – Как справляется?
– Нормально. Знаешь, на удивление нормально. Но здесь, – Джеральд обвел комнату рукой, – она в своей стихии. Ей нравится быть в окружении родственников и друзей. В отличие от меня, – понизил он голос, – я больше всего хочу сбежать домой.
Роуз прислонилась к его плечу. На миг ей почудилось, что это Уильям.
– Какой же ты милый, с ума сойти, – прошептала она.
Рядом с Джеральдом возникла какая-то женщина, Роуз ее не узнала.
– Кстати, Роуз, – Джеральд отодвинулся от нее, – вы знакомы с Беатрис? Беатрис Томпсон?
– Нет. – Роуз протянула руку: – Я Роуз Грегори.
– Очень приятно, – ответила женщина с заметным британским акцентом.
Это, должно быть, та самая девочка, догадалась Роуз. Девочка из времен их детства.
– Это же вы? Это вы жили у Грегори во время войны?
– Да, – улыбнулась Беатрис. – Жила. Очень давно.
А она на удивление симпатичная. Густые темные волосы разделены на пробор и уложены во «французский
