«Почему?» — говорить полковнику одно, а думать другое было непросто, но я справился.
— Волнуется слишком. Конопатый убит горем и вообще ни на что не реагирует, здоровяк Бур трясется от страха и до сих пор не понимает, что произошло. А Худяш то и дело кривится. Его тело выдает. Руки дрожат, щека дергается, потеет обильно.
Мне очень хотелось оглянуться и посмотреть на магика, но я сдержался и закончил свой рассказ полковнику.
— Ну а после того, как я сломал Худяшу нос, я сказал Илану постирать и повесить сушить мою рубаху. Затем собрал дубинки Илана и Ростика и предупредил, что если они не поймут урока и снова попытаются со мной разобраться, то в следующий раз жалеть не буду и переломаю им руки-ноги.
— И всё? — нахмурился князь.
— И всё, — немного подумав, подтвердил я. — Убедившись, что опасность ликвидирована, я вышел в кубрик… то есть в келью и далее мы, вместе с новиком Ландером фон Штерном, отправились на учебу.
— Вдвоем? — уточнил князь.
— За нами последовали ещё трое новиков, чьих имен я ещё не знаю.
— Ясно. Новик Огнев!
— Я!
— Вернуться в строй.
— Есть вернуться в строй!
Я выполнил образцово-показательный разворот и устремился в строй.
Вот только новики, стоящие в шеренге плечом к плечу, и не подумали оставить для меня место.
Выбор был невелик — или идти напролом и вставать рядом с фон Штерном, нарушив при этом строй, или идти в конец шеренги и становиться за Войтовичем.
К счастью, стоящий в главе шеренги Камнев, с полувзгляда понял вставшую передо мной дилемму и шагнул вправо, уступая мне место слева от себя.
Я на ходу кивнул своему партнеру и встал в строй, не обращая внимания на злой взгляд Бура, до которого дошло, что только что произошло.
Если до этого момента Коровин и мнил себя командиром взвода, то сейчас его картина мира треснула пополам.
Ещё бы, где это видано, чтобы новик, который провел в Храме два неполных дня, так уверенно себя вел!
Все-таки, в который уже раз убеждаюсь, что прохождение срочки было правильным решением.
— Свидетель Ландер фон Штерн. Выйти в центр арены!
Импровизированный суд, а точнее трибунал, продолжался целых полчаса.
Сначала князь опросил фон Штерна и троицу забитых Инженеров, затем, убедившись, что показания сошлись, взялся за компашку Бура.
И здесь-то и пошли сложности.
Бур после пропущенного апперкота был в отключке, и это, насколько я помнил, было правдой.
Конопатый Ростик тоже не мог ни подтвердить, ни опровергнуть момент убийства, поскольку разрывался между болью в сломанной челюсти и попыткой вдохнуть хотя бы глоток воздуха.
Единственное, что он смог вспомнить — у Илана пропал оберег на бечевке.
Что до прыщавого магика, то Худяш раз за разом твердил, что из-за сильнейшего удара в нос потерял сознание и не видел, как я душил Илана.
Когда же дошла очередь до Крысина, то он продемонстрировал запечатленную на специальный кристалл иллюзию.
Заляпанная кровью душевая, коченеющее тело Илана, валяющийся около него самодельный кистень. Мой самодельный кистень.
Крысин в открытую меня не обвинял, но строил свою речь так, что всем становилось очевидно — убийцей мог быть только я.
Но больше всего меня бесило то, как он все это подавал.
Бедный-несчастный новик Илан… Безжалостный и хладнокровный убийца Макс Огнев… Оставленный на месте преступления самодельный кистень… Подмоченная репутация Храма… Внимание императорской канцелярии… Сорванный план по закрытым Проколам…
Несмотря на показушную заботу о новиках, складывалось впечатление, что Крысина в большей степени заботит реакция князя и императорской канцелярии.
А Проколы Крысин и вовсе приплел лишь для того, чтобы нажать на больную точку настоятеля Храма.
Когда официальный скупщик Храма пошел на второй круг, князь его прервал и пригласил на арену Камнева, а за ним и Войтовича.
Камнев дал мне настолько отличную рекомендацию, что я аж застеснялся. Если верить Воину, то Макс Огнев — будущий чемпион по закрытию Проколов, опытный боец и хладнокровный воин.
И все бы ничего, но последние две характеристики в данный момент играли против меня.
Войтович, когда пришел его черед, рассказал о прошедшем уроке, сделав упор на то, что он не заметил ни единого признака волнения.
Преподаватель истории лаконично и емко описал психоэмоциональное состояние присутствующих на уроке новиков и отметил систематические нарушения дисциплины компашки Бура.
— Ясно, — князь, внимательно выслушав Войтовича, шагнул на песок арены. — Кто-то из вас допустил серьёзную ошибку, сопляки. И ошибка ваша не в том, что ссора окончилась смертоубийством. Ошибка в том, что кто-то из вас, безмозглых дегенератов, убил потенциального Берсекера!
Камнев молча кивнул, соглашаясь с услышанным.
— Тот паренек мог стать жемчужиной Храма и закрыть десятки, а то и сотни Проколов! И что теперь? Теперь их придется закрывать вам! Ну а тот, кто посмел покуситься на актив Храма, пожалеет, что родился на свет!
— Да-да, Макс, — шепнул мне Виш, — пока у князя горит план, вы — актив Храма!
Если Виш хотел меня удивить, то у него ничего не вышло. За время работы с Ильей я успел повидать таких руководителей, которые вообще сотрудников за людей не считали.
— Прежде, чем я вынесу вердикт, — князь шумно выдохнул, успокаиваясь прямо на глазах, — остались ли у кого-то вопросы?
В воздух тут же взметнулась тощая рука прыщавого магика.
— Новик Худяш…
— Ты! — прыщавый шагнул вперед и, повернувшись ко мне, ткнул в меня пальцем. — Зачем ты убил Илана⁈
— Новик Худяш, встать в строй, — тут же отреагировал князь, сообразив, что ничего по существу магик не скажет. — Ещё вопросы есть?
— Так точно! — я посмотрел князю в глаза и, дождавшись разрешающего кивка, поинтересовался. — Как был убит новик Илан?
