М-да… до этого момента я-то думала, что лучшую характеристику моему характеру с помощью скороговорки дал братец: тридцать три психоаналитика поступки сестры интерпретировали-интерпретировали, да недовыинтерпретировали. Но Эрвин его сделал.
– И сегодня вы вновь озадачили меня. Скажите, откуда у вас были камни с записью? – задал вопрос, ради которого и затевался разговор.
Вот ведь… гончий!
Но тут к нам подошел кронпринц. Никогда не думала, что так обрадуюсь тому, от кого планировала держаться как можно дальше. Появление Лорина избавило меня от щекотливого вопроса.
– Наконец-то я могу поговорить с тобой, любимая, – произнес венценосный. И вот странность: слова звучали мягко, а мне от них было колко. – Вы позволите, я украду у вас, офицер, мою Тиги всего на несколько мгновений?
Есть просьбы, в которых не отказывают. И Эрвин это прекрасно понимал. Поклонился, не отрывая от меня изучающего взгляда, и поспешил откланяться.
Кронпринц же предложил свою руку, и мне, как и гончему, пришлось ее принять и положить ладонь на сгиб локтя жениха.
Мы шли неспешно, рассекая толпу, как ледокол торосы. И вот эта неспешность рождала во мне напряжение: что-то должно произойти. Скоро. Совсем скоро. Потому что пружина завернута уже до упора и начался обратный отсчет.
Я прикрыла глаза, пытаясь понять, откуда у меня родилось это чувство тревоги. Что такого увидели мои глаза? Услышали уши? Почувствовали пальцы? Отчего родилось и все множилось беспокойство? И, только вдохнув полной грудью, поняла: запах. Магнолии и лилии. Он исходил от кронпринца. Почти неуловимый. Но на мужчине он мог остаться лишь в одном случае. И это отнюдь не беседа. Скорее уж очень близкий контакт. И что-то мне подсказывало, что это был не спарринг по боксу.
Но если кронпринц и Филиппа любовники, то становилось понятно, почему невеста Йорана так жаждала избавиться от Дьяра: она просто расчищала себе дорогу к трону. А значит, следующей ее целью была я.
Мой мозг в этот момент напоминал процессор: сотни операций в долю секунды. Расчет вариантов событий. И в этот бешеный поток ворвался размеренный голос Лорина:
– Дорогая… – начал он, и мне пришлось улыбнуться в ответ, изобразив милую, кроткую улыбку. Это оказалось необычайно тяжело – выглядеть безмятежной и наивно-доверчивой, когда внутри тебя готовы взорваться вулканы. И только сейчас я поняла, что женственность – это в первую очередь не про воздушные платья и шпильки, а про умение скрывать своего внутреннего ВДВшника.
– Да? – Я подарила жениху лучезарную улыбку. Такую, чтобы Станиславский в своем гробу зааплодировал и воскликнул: «Верю!»
– Разреши мне побыть с тобой наедине. – С этими словами кронпринц толкнул дверь одной из боковых комнат. То ли это было помещение секретаря, то ли для ознакомления с делами. Во всяком случае, в небольшом кабинете имелся внушительный стол, заваленный бумагами, а стеллаж, стоявший вдоль стены, прогибался под тяжестью папок с делами.
Охрана осталась в коридоре.
От меня не укрылась и почти бесшумно щелкнувшая задвижка, и то, как вроде бы влюбленный не поспешил прижать к себе невесту, а наоборот – отошел в самый дальний угол кабинета, к столу, и задумчиво посмотрел в окно.
Его пальцы выбили на полированной поверхности дерева, еще не захламленной бумагами, замысловатую дробь. Перестук от мизинца до большого и потом еще два удара средним и указательным.
Я как завороженная следила за рукой кронпринца, и уже собравшийся пазл начал свою стремительную перестройку.
– Дорогая, ты не выполнила своей задачи. Поэтому постой там, в углу. Не хочу испачкать мундир. – С этими словами в его руке вспыхнула алая сфера. – Извини, мне придется тебя убить.
Последнее слово не иначе как сработало как манок для смертей. Они просочились через стену целым кворумом. Их косы стукались друг о друга, звеня. Остроконечные колпаки балахонов норовили слететь. Смерти махали костлявыми руками, экспрессивно обсуждая, как именно меня сейчас пришибут: останется ли кучка пепла после запрещенного заклинания мгновенного тлена или только черное пятнышко, а может, и вовсе без оного, запачкает ли при этом кронпринц мундир, развоплотит ли мою душу, или силенок не хватит и ее просто притопит на самом дне преисподней. И как после выкрутится венценосный: выйдет, сказав, что девушка осталась оправлять платье, и я исчезну в зале суда, или, может, навесит личину на какую-нибудь девицу, чтобы та еще помелькала в толпе?
– Ставлю все: эта белобрысая выживет! – перебивая галдеж товарок, рявкнула Хель.
– Да не, окстись! Тут стопроцентная смерть девки вырисовывается, – возразила другая костлявая, прижимая к груди программку с яркой крупной надписью: «Только сегодня! Взрывное шоу с рандомными смертями! Кто умрет, не может угадать сама Судьба!» – Так что я ставлю на блондинчика и кучку пепла в углу.
Смерти тут же зазвенели монетами, желая, видимо, отбить проигрыш в суде. И лишь одна дотошно уточнила:
– А почему ты, Хель, так уверена в девчонке?
– Потому что она еще за меня и мой алтарь не отомстила. А пока она тех гадов не пришьет – хрен умрет у меня! Пусть только посмеет! – И ударила череном косы об пол.
Вот только Лорин этого всего не видел. И не слышал. А я узнала главное: раз и на моего противника пришла, как и на меня, повестка о возможной кончине, то это значит, что у меня есть шанс. Пусть мизерный, но все же…
А для спасения нужно выиграть время. Хотя бы на то, чтобы придумать, как спастись.
– И давно Филиппа твоя любовница? Ты тоже использовал ее, как и меня, чтобы убрать Йорана? – я старалась говорить спокойно, но твердо. Не провоцируя, но и не давая слабины.
Как только хищник поймет, что перед ним добыча, жертва, сразу же вонзит в нее зубы. Поэтому моя задача – чтобы противник почувствовал во мне тоже хищника. И я с ней справилась. Лорин в легком удивлении приподнял бровь.
– А ты, оказывается, самая умная идиотка из всех, кто меня окружает. Даже Филиппа не поняла, что она тоже марионетка. Но мне интересно, на чем же я прокололся? – играя алым шаром, вопросил он.
«Ну-ну, – скривилась я мысленно, – анализ ошибок устраняет их повторение…»
– Запах ее духов уж очень приторный… – я не стала выдавать все карты и, усыпляя бдительность кронпринца, сказала, как об уже почти свершившемся: – Ты сейчас меня убьешь. Но перед смертью мне хотелось бы узнать: ради чего я умираю?
– Ради венца императора, – уже в замахе выкрикнул Лорин. И в меня полетела сфера.
Вот только я все это время стояла не просто так. Во мне поднималась волна. Та самая, что в щепы размозжила палубу «Инферно» и не отправила меня за грань.
Я вытянула руки вперёд, выплескивая свою силу. Всю до капли. Алый шар напоролся на поток мглы, сбивший траекторию его полета.
От косого удара меня развернуло, а потом и вовсе уронило, протащив по полу. А сплетение двух магий врезалось в стену, снеся ее. А затем кладку еще одной и еще…
