надейся, что умрешь быстро. — Доброгнева немного ослабила хватку. — Я покажу тебе, как надо мной насмехаться. Ты еще будешь умолять о смерти! Уж поверь, я училась у лучших палачей отца. И опыт у меня большой — еще с прошлой войны.
— Не тронь ее! — выдохнул Яромир, и Тайка вздрогнула: никогда прежде она не слышала в его голосе такой надсадной мольбы. — Лучше меня пытай.
— Какие мы благородные! — рассмеялась колдунья, запрокинув голову. — Впрочем, ты прав. Начну с тебя. А она пусть смотрит. Это будет весело… Эй, ведьма? Хочешь облегчить его участь? Скажи, что за проклятие ты на меня наслала и как от него избавиться, — тогда я убью твоего суженого быстро!
Только теперь Тайка заметила, что от ее ладони прямо к сердцу Доброгневы тянется, переливаясь, золотистая нить судьбы. Как же это могло случиться? Уж не та ли это ниточка, которая Огнеславе предназначалась?
После того как бывшая невеста Яромира опоила их и связала, Тайка старалась лишний раз о ней вообще не думать. И уж точно не испытывала к ней никаких светлых чувств, но Мара Моревна об этом не ведала — значит, спряла из шерсти Люты три нити, как просили. А потом… Ну да, Тайка обняла Доброгневу и от всей души пожалела — вот узелок и завязался.
— Это не проклятие… — Слова давались с трудом, во рту пересохло, до одури хотелось пить. — Оно не опасно…
— Врешь!
Доброгнева хлестнула ее ладонью по щеке. Раз, другой.
— Нет же!
На губах стало солоно.
— Смотри, сейчас твой возлюбленный ушей лишится.
Колдунья с усилием выдернула из пола кинжал и провернула его между пальцев.
Тайка не сомневалась, что от угроз до действия — один шаг.
— Это самая обычная нить судьбы! — выпалила она. — Из Нитяного леса! Я думала ее Огнеславе отдать, потому что у той своя оборвалась и она от этого стала злой. Но ты тоже прошла через смерть, вот она к тебе и прицепилась.
— Ага-ага, без твоего участия… — Голос Доброгневы сочился ядовитым недоверием.
— Ну, не совсем… Просто я тебя пожалела. Всю жизнь думала, что это у меня с отцом проблемы, но с твоими вообще не сравнить. Я все что хочешь сделаю, только не трогай Яромира, пожалуйста!
Тайке и за себя не было так страшно, как за Дивьего воина. Она вдруг поняла, что легко отдала бы за Яромира жизнь, если бы знала наверняка, что он спасется. Наверное, это и есть любовь, да?
А потом все мысли как водой смыло, потому что Доброгнева схватила ее за волосы и от души приложила головой о каменный пол:
— Ты. Меня. Что?! — Возмущение грохнуло так, что летучие мыши, взвившись, заметались по комнате.
— Ну… то есть… посочувствовала… — прохрипела Тайка, когда ее снова схватили за горло.
Ох, надо было лучше следить за языком… Такие люди, как Доброгнева, считают, что жалость — это что-то плохое, унизительное. Поэтому им так сложно помочь…
— Ай! — Колдунья вдруг отдернула руки. На ее ладонях в мгновение ока вздулись волдыри, словно от ожога.
А Тайка почувствовала, как в ямке между ключиц пульсирует что-то теплое. И оцепенение стало постепенно отступать, покалывая мурашками плечи… Да это же Кладенец ее защищает! Верный меч подвернулся под руку Доброгневе — и помог, чем смог.
Тайка сумела шевельнуть кистью — совсем немного, но этого хватило, чтобы коснуться подвески. Однако Доброгнева тоже не дремала: втянула руку в рукав рубахи, защищаясь от жара, и попыталась сорвать цепочку. Силы, конечно, были неравными, и Тайка понимала: шансов победить у нее мало. Но разве это повод прекращать борьбу? Слишком многое уже поставлено на кон. И страшно сдаться — потому что кто знает: а вдруг ты отступишь за миг до победы?
И тут все произошло само собой: Тайка и ахнуть не успела, как — вжик! — меч вырос в ее руке до своих обычных размеров и поразил Доброгневу прямо в сердце.
Глаза колдуньи расширились, из горла вырвался булькающий звук… Вопреки ожиданиям, рана и не думала затягиваться, как в прошлый раз. Меч светился, и его сияние распространялось, захватывая тело Доброгневы целиком. Лента в волосах лопнула, волосы рассыпались по плечам.
— Я не хочу… умирать… — прошептала колдунья. — Это… все… из-за тебя…
Тайка разинула рот:
— Но ты ведь бессмертная!
Нет, ну не может же быть, чтобы Кощеева дочь спрятала свою смерть в Кладенце? Она ведь его даже в руках не держала: тот все это время у Тайки на шее болтался. А еще раньше принадлежал Радмиле… В общем, никак не сходится.
— Не думала, что кто-то осмелится меня пожалеть… — выдохнула Доброгнева и вдруг рассыпалась искрами — как сухая хвоя прогорела в лесном костре, только горстка пепла и осталась.
Кладенец мигнул и превратился — нет, не в подвеску — в одеяло. Красно-синий, расшитый серебряной нитью плюш заботливо укутал Тайку. А тут и Яромир подоспел: сгреб ее в объятия прямо в мягком коконе и зарылся носом в волосы:
— Все хорошо, родная. Теперь — хорошо…
Мыши, успокоившись, затаились под потолком. Ветер тоже стих. А Тайке пока не верилось, что все позади. Казалось, пошевелишься — и мир опять перевернется с ног на голову, Доброгнева восстанет из пепла. Но дивий воин гладил ее по дрожащей спине, шепча заклятие исцеления, — и боль отступала.
— А сбылось ведь предсказание… — всхлипнула Тайка. — Я ее убила. Как Элли — Бастинду.
— Кого? — не понял Яромир.
— А, это книжка такая, я в детстве читала. Там девочка случайно окатила злую колдунью водой, и она растаяла.
— Этой вашей Элли просто повезло, — немного подумав, решил дивий воин, — а ты пожалела злую колдунью. Мало кто способен искренне пожалеть врага. Только человеку с очень большим сердцем это под силу.
Тайка покачала головой, но спорить не стала. Вообще-то она считала, что ей тоже «просто повезло».
— Лучше бы с ожерельем сработало! — Она шмыгнула носом. — Зря, что ли, его Лис восстанавливал?
— Не думай об этом. Главное, что мы оба живы, а Доброгнева — повержена. Ты спасла нас. И многих других людей в Дивьем царстве. Вражеское войско обезглавлено — теперь война не продлится долго.
— Хорошо бы…
Ее трясло: пальцы сводило судорогой, зубы стучали. Ничего, ничего, сейчас отпустит. Должно отпустить. Наверное, она еще не раз увидит Доброгневу в кошмарных снах, но это можно пережить… Или вон попросить Лиса, чтобы тот, в свою очередь, попросил Маржану наслать ей какие-нибудь другие сны. Мары ведь могут, наверное… Все преодолимо и решаемо, пока ты жив.
— Кстати, спасибо за нить, — вдруг улыбнулся Яромир. — Без нее
