душевной улыбке и с той же дружелюбной гримасой ответил отборной бранью, лишь иногда перемежая её обычными словами. В общих чертах он говорил, что хорошего биттера[63] сейчас здесь нет, а вино привезли его родственники от собственной лозы. Дед посоветовал не заниматься богохульством, пытаясь создавать уэльское вино, а уничтожить лозу и на её месте разбить яблоневый сад.
Они продолжали беседовать о своём ещё минут двадцать, пока готовилась наша рыба. Я наблюдал за парящей олушей и за тем, как нагло вели себя чайки, сгоняя других птиц с камней на берегу. Меня тревожила мысль: почему Адам не стал рассказывать свой план в присутствии Летисии и Тёрнера? Чтобы Летисия не проболталась? Логично вполне. Что до Тёрнера, то он вообще никак не ввязан в это дело. Ну интересуется он, как дела в нашем доме, что с того? Сыр он купил, который ему не был нужен и потом валялся в ванной. Подозрительно. Но к убийству никаким боком… Он здесь новичок и мало кого знает. И мы ничего о нём не знаем. И ради бога.
– Ну пусть Макс попробует, – дед с усмешкой подтолкнул меня локтем. – Хотя ему рановато, но, по крайней мере, точно не соврёт.
Я выдохнул и закрыл глаза. Моррис всё же разлил свою паршивую гадость в наши бокалы. Я пригубил тёмную жидкость. Кислота! Взаправду дрянь. Сделал ещё глоток и скривился.
Дед и Моррис захохотали. А я подумал, что надо было взять с собой дедова верескового эля, чтобы этот Моррис не больно хвастал.
Дед хлопнул друга по плечу и сказал, что в первый и в последний раз пробовал уэльское вино. Моррис крепко от души выругался, как умеют только моряки, и отчалил на кухню.
Я сказал:
– Тебе не кажется странным, что Адам не поделился планом со мной и с Тёрнером?
– Не кажется.
– А что не так с Тёрнером?
– С ним? Вообще ничего.
– Вот и я говорю, что касается убийства, то он здесь ни при чём.
– Не совсем так, – дед привстал и вылил в палисадник остатки из своего бокала. – Тёрнер заказал через Кампиона гарпуны.
– Тёрнер? А ты откуда знаешь?
– От Адама. Адам рассказал, как вы пробрались к Тёрнеру, и хорошо описал его комнату. – Сейчас дед посмотрел на меня с той же лукавой улыбкой, которая была на губах Адама в тот день.
– Он описал комнату и?…
– Там висел «Геммерфест», – сказал дед.
– Подтверждаю.
– И ещё корабли в бутылках.
– И это было.
Дед снова улыбнулся.
– И ни намека на врачебную практику, – заговорщицки подмигнул он. – А ты видел, что у него за книги?
Я смущённо помотал головой, но тут же выдал:
– «Моби Дик»?
– В том-то и дело, – дед со значением поднял указательный палец. – Мелвилл, Жюль Верн, Готорн. И ещё много чего о рыбной ловле.
Я уже ничего не понимал в этих загадках.
– По иронии судьбы, Макс, Натан из тех одиночек, что следуют своей мечте. Он переехал сюда в поисках счастливой и спокойной жизни, он снял комнату и заказал в ближайшем магазине гарпуны. Ничего противоестественного. Он намеревался жить в рыбацкой деревне и ловить рыбу. Только и всего, понимаешь?
– Вполне, – ответил я.
Дед засмеялся.
– Но объясни этот вздор им! В полиции нет Чайльд-Гарольдов, уж точно не в нашей. Они ищут заказчика гарпунов, а когда найдут, заимеют и козла отпущения в его лице. В нашей глуши все мужики – рыбаки, кроме Макэвоев, но ни один не признаётся, что заказал треклятые остроги. Значит, решил инспектор, гарпун не предназначался для рыбной ловли. – Дед тяжело вздохнул, перевёл дух. – И чужому человеку, только прибывшему сюда и много лет занимавшемуся одной врачебной практикой, сложно избежать подозрений. Тем более такому, как Тёрнер.
– Что значит «такому»?
Дед посмотрел мне прямо в глаза.
– Такому романтику, как ты, Макс, будет несложно понять. В Абердине Адам разыскал доктора Фортнайта, под чьим руководством после университета работал Тёрнер. Эту наводку дала ему миссис Брекенридж в салоне Летисии.
Я кивнул.
– Фортнайт был удивлён, что Адам разыскивал некоего доктора Натана Тёрнера, потому что Фортнайт руководил человеком по имени Джонатан Тёрнер.
– Джонатан? – удивился я. – А зачем он обрубил половину имени?
– Чтобы зваться Натаном, разве не очевидно? – улыбался дед. – Как только Адам увидел «Моби Дика» в комнате Тёрнера, он понял, что доктор решил начать новую жизнь. От прошлой у него осталась фамилия и шёлковые платки со старым инициалом, вышитым золотыми нитями.
Дед откинулся на спинку стула и поднял взгляд к серому небу.
– Адам только утром показывал мне этот отрывок из книги Мелвилла. Как же там было… «Вот этой острогой, некогда такой длинной и прямой, а теперь безнадёжно искривлённой, пятьдесят лет тому назад Натан Свейн успел убить между восходом и закатом пятнадцать китов».
– Тёрнер – рыбак, значит…
– Молодой, сорок пять лет – не возраст, – отшутился дед. – Адам спрашивал, кто станет носить рыбацкую шляпу с полями в штормовой ветер. Конечно, рыбак, чёрт меня за ногу! Кто ж ещё? Но Тёрнер теперь вынужден скрывать свои пристрастия, и в тот день он отправился через весь остров к другому берегу, чтобы доставить себе удовольствие. Возвращаясь, он увидел вас, топчущихся у воды, и пытался остаться незамеченным.
– Следы грязи, – сказал я.
– А в его ванной Адам обнаружил рюкзак, удочки, одежду, скинутую наспех, потому что он трусил перед мегерой Брекенридж, как бы она не вернулась вскорости и не отчитала его за грязь, растасканную по коврам, где ступала нога её святого Генри! Ха! А ещё там был пакет с сыром, нарезанным кубиками…
– Вот зачем он купил сыр! – хлопнул я себя по лбу. – Не для еды, а для наживки!
– Любвеобильная миссис Брекенридж не возражала против его нового имени. Разумеется, она знала, кого впускает в свой дом, – она видела его паспорт. А когда случилось убийство и был найден платок, о который Тёрнер вытер руки после осмотра тела и который он обронил на тёмной лестнице, миссис Брекенридж встала за своего романтика горой. И только вчера, напившись вина мисс Саллендж, она рассказала правду мисс Гилберт. Та пришла к нам, но Адам, который уже всё знал, попросил не тревожить нас в нелёгкий час.
Мной владело странное щемящее чувство. Не я один мечтал о самолёте. Тёрнер, поработав медиком, лишь в сорок пять лет решился расправить паруса. Возможно, медиком он стал по воле отца. Теперь мне стала понятна податливость Тёрнера, его боязливость перед миссис Брекенридж и то, как вчера он поддерживал любую версию случившегося, лишь бы не
