нравится это после того, как я поджег тебя?
— Да... — Ее тело стало податливым под его руками. — Я не боюсь ничего из того, что ты со мной делаешь.
— Дорогая... — Он накрутил мокрую прядь ее волос на палец. — Это опасные слова для меня. — Он потянул темную прядь вниз, заставляя ее опустить голову и посылая ей безмолвное сообщение.
Серые глаза Хлои увеличились, когда она уставилась вниз на его увеличившийся член.
— Ты уверена, что хочешь доверять мне? Я никогда...
— Я рискну.
Лука застонал, когда она опустилась на колени и взяла его возбуждение в руку, неумело поглаживая его длину. Он смотрел на нее свирепыми глазами, когда она наклонилась ближе.
— Ты убиваешь меня, дорогая, — сказал он ей на грани рыка.
Прикусив губу, она начала дергаться, но его хватка на ее волосах остановила ее.
— Не смей останавливаться. — Низкий рык наконец-то вырвался наружу. — Открой рот.
Она робко открыла рот и приняла его внутрь. Это было самое прекрасное, что только можно себе представить, видеть, как она доставляет ему удовольствие. Видно было, что Лука думает о том же, глядя на нее напряженными глазами. Она очистила его мир от уродства, как тогда, когда он впервые взглянул на ее лицо со шрамами, лицо, отражавшее шрамы, которые он носил в своем сердце из-за матери.
Лука начал медленно, давая ей время привыкнуть, прежде чем он не сдержался и начал впиваться в ее рот быстрее. Возникшие внутри него чувства были настолько сильными, что ему пришлось выдернуть себя из ее рта, боясь, что он кончит.
Желание и потребность быть внутри нее были очевидны на его лице, когда его руки перешли к ее попке, приподнимая ее, пока он не поместил свое возбуждение туда, куда хотел. Затем, когда он прижал ее к стеклу и одним толчком глубоко вошел в нее, она вскрикнула, чувствуя себя на грани удовольствия и боли.
— Лука!
Толкаясь в нее, он ничего не сдерживал, отдавая ей всего себя.
Его грубость и жестокость напугали ее, но лишь немного, поскольку она позволила бугимену взять от нее все, что он хотел. Он слишком долго голодал, а она хотела еще увидеть темноту.
— Сильнее... – стонала она.
Лука накрыл ее рот своим, проникая языком, а его твердый член все сильнее погружался в ее спазмирующий центр. Затем он прикусил ее нижнюю губу и медленно отстранился, пока не отпустил ее.
— Это то, чего ты хочешь, дорогая?
— Быстрее... — стонала она, когда оргазм начал захватывать ее тело, погружая ее в прекрасный кошмар.
Бугимен сдержал свое обещание, когда она начала умолять его не останавливаться.
Он отправлял ее в прекрасную темную бездну снова и снова, пока прекрасные кошмары один за другим не заменили кошмары дьявола.
Пятьдесят
Цепи, которые держали их души
Лука сжал в объятиях ее бессознательное тело. Он не мог отвести взгляд от ее лица с того момента, как она заснула.
Его убивало то, что ему пришлось усыпить ее. То, что он собирался с ней сделать, убивало его. Она еще долго не поймет, что он должен был сделать это, чтобы спасти ее и освободить души ее и своей матери.
Сев на кровать, он прижал ее к себе еще немного. Это был последний раз, когда он мог прикоснуться к ней в течение долгого времени.
Он начал говорить с ней, надеясь, что каким-то образом, когда она проснется, часть ее вспомнит то, что он сказал.
— Он приходил за тобой. Он собирался забрать тебя. Он не оставил мне выбора, Хлоя. Он пытался забрать тебя в торговом центре, и если бы я позволил тебе пройти на десять шагов дальше, ты бы досталась Люциферу.
Лука встал и положил ее дремлющее тело на кровать, а сам сел рядом с ней, желая, нуждаясь в еще одном мгновении с ней.
Он поднес палец к ее фарфоровому лицу, поглаживая шрам, к которому мечтал прикоснуться семь месяцев. Он провел пальцем по шраму, и тьма в нем зашумела, затем затихла, стала медленной, устойчивой, обретя свою цель.
Он думал, что уже нашел свою истинную цель, когда впервые увидел ее, но это было лишь половиной. Его целью было спасение Хлои Мастерс, но его истинной целью было то, что они спасли друг друга.
С каждым днем он чувствовал, что становится все более ненасытным. Тьма в нем шла по пути невозврата... А потом он прикоснулся к ней, и отвратительное существо внутри, которое было опустошено и одиноко, наконец обрело надежду. Он возродился.
Бугимен нашел другого, которого мир воспринимал как урода, как чудовище.
Лука провел пальцем по ее шраму еще один последний миг.
— Я люблю тебя, дорогая. Пожалуйста, помни об этом, когда проснешься...
***
Хлоя прижалась ближе к Луке, желая ощутить тепло его тела, и положила голову ему на плечо. Снег, выпавший в январе, был так прекрасен под освещенной беседкой. У нее каждый раз перехватывало дыхание, почти так же, как когда она смотрела в зеленые глаза Луки.
Она огляделась вокруг, увидев изменения, которые они с Лукой произвели здесь, и изменения, которые она произвела в себе.
Лука взял ее руку в свою, притянув ее к себе на колени.
— Ты знаешь, какой сегодня день, дорогая?
Она подняла голову и посмотрела в его зеленые глаза, и у нее снова перехватило дыхание.
Не найдя слов, она просто покачала головой.
— Ты встретила меня здесь в первый раз... год назад.
Ее сердце заколотилось от того, что он вспомнил.
— Я не могу поверить... — Хлоя перевела взгляд на свою левую руку, на которую Лука надел кольцо с бриллиантом.
— Оно принадлежало моей матери, — с горечью сказал он ей.
— Оно прекрасно, — прошептала она, и одна слезинка сбежала по ее шраму, когда ее серые глаза впились в сверкающий бриллиант, украшенный замысловатым узором.
— Ты знаешь, что мне пришлось сказать хозяйке магазина, чтобы уговорить ее продать мне музыкальную шкатулку?
Хлоя покачала головой, и из ее глаз покатились слезы.
— В тот день, когда мы впервые встретились здесь, я вернулся туда после того, как знал о твоем существовании всего неделю, и сказал ей, что люблю тебя. — Он сказал это с такой яростью, что она почувствовала, как зазвенели цепи, сковывающие их души.
— Я люблю тебя, — вдохнула она всем своим существом,
