похолодел, а металлическая дверь стала задвигаться на место.
— И мы только начинаем, мать твою.
Сорок девять
В прекрасную, темную бездну
Когда Лука поднялся по лестнице, сердце Хлои подпрыгнуло при виде его полностью черного костюма. Настолько, что у нее буквально перехватило дыхание.
— Ты рано вернулся, — сказала она, крепко сжимая в руке музыкальную шкатулку.
— Я рано закончил. — Сократив расстояние, он опустился перед ней на колени, уставившись на потрескавшуюся золотую шкатулку. — Ты никогда не показывала мне этого, дорогая.
Хлоя открыла изящную коробочку, показывая ему, что она больше не играет.
— Это принадлежало моей тете. Она родила меня для моей матери, но... она умерла в процессе. Она вспомнила слова, которые однажды услышала от своей матери, сказанные отцу: «Ты можешь поблагодарить свою дочь за то, что убила ее».
— Мне жаль, что ты так и не смогла встретиться с ней, дорогая. — Он откинул ее волосы назад, чтобы лучше видеть ее лицо. Казалось, он уже знал, что она ему говорит.
Я тоже.
— Я думаю, она должна была быть очень милой. Я думаю, мой отец был влюблен в нее.
— Я уверен, что любил. — Он провел рукой по трещине на коробке, как всегда делал с ее шрамами. — Как она разбилась?
Сделав глубокий вдох, она сказала ему правду.
— Мой отец разбил ее однажды ночью после того, как слишком много выпил. Я слушала ее каждую ночь, снова и снова, позволяя колыбельной петь мне на сон грядущий, как мать поит своего ребенка.
Лука молчал, продолжая теребить коробку пальцами, давая ей возможность закончить рассказ.
— Я искала целую вечность, пытаясь найти другую, чтобы снова услышать мелодию. И вот однажды мне это удалось. Тогда я пошла в маленький магазинчик и смогла услышать ее еще раз. — Хлоя положила коробку ему в руки. — Теперь я счастлива, что он ее разбил, потому что она привела меня к тебе.
Наклонившись, Лука крепко поцеловал ее, проведя языком по нижней губе, прежде чем отстраниться.
— Я хочу, чтобы она была у тебя сейчас. — Она объяснила ему причину, по которой вытащила его.
— Ты уверена, дорогая? — спросил он, уже держа коробку так, словно дорожил, как дорожил юе.
— Да. — Она прижалась лбом к его лбу. — Кроме того, у меня есть та, которую ты мне подарил.
— Мне не хватало, чтобы коробка стояла на моем столе. — Он показал, где она стояла все эти семь месяцев, и осторожно положил коробку на кровать, прежде чем взять ее на руки.
Она обвила ногами его талию.
— Куда мы идем?
— Мне нужен душ, и ты присоединишься ко мне. — Он отнес ее в ванную и поставил на ноги, ухмыляясь. — Ты сделала то, что я просил?
— Да. — Хлоя покраснела, ее щеки горели красным. — Это было нелегко. Я никогда раньше не брила себя наголо.
Он наклонился к ее невысокому росту, прикусив губу.
— В следующий раз я могу помочь.
Нет.
— Этого никогда не случится. Никогда.
— Посмотрим. — Он подмигнул ей, прежде чем начать отряхивать свой костюм, положив часы на трюмо. — Раздевайся.
От его требования внутри нее немедленно разгорелся огонь.
Ее тело повиновалось, стягивая черную одежду с ее кожи. Затем она стояла перед ним, беззащитная, а его темные глаза ласкали ее фарфоровую кожу, затем ее чисто выбритую киску. Хлоя могла видеть, какое удовольствие он получал, просто глядя на нее, когда его твердость росла.
Мужчина перед ней не был достаточно удовлетворен с первого раза, это она знала. Сегодня вечером ее тело, разум и душа надеялись помочь утолить его голод.
Лука одарил ее страшной улыбкой, открывая один из ящиков туалетного столика и доставая оттуда флакон с муссом. Затем он намочил салфетку под струей воды.
Подойдя к ней, он затащил ее в душ и усадил на скамейку, после чего встал перед ней на колени.
Она была смущена тем, что он не начал принимать душ, и еще больше, когда она обнаружила, что у него с собой зажигалка и галстук для волос.
— Завяжи волосы назад.
Хлоя подняла свои длинные волосы, закрепив их галстуком.
— Что ты делаешь? — с любопытством спросила она, когда он заставил ее откинуться назад, чтобы живот стал более ровным.
Ее вопрос остался без ответа, когда он распылил мусс в форме маленького сердечка на ее животе. Затем Лука щелкнул зажигалкой, зажав ее между пальцами и заставив пламя плясать.
— Ты доверяешь мне, дорогая?
Глядя на завораживающее пламя, она ответила:
— Всегда.
— Не шевелись, — приказал он, приблизив пламя к муссу.
У Хлои открылся рот, когда пламя заплясало прямо над ее кожей, повторяя рисунок мусса. Это было даже более завораживающее зрелище, чем те трюки, которые он проделывал со своей Zippo. Она догадалась, что именно это он чувствовал, когда прикасался пальцами к пламени. Все, что она могла почувствовать, это небольшое покалывание тепла.
— Тебе понравилось? — спросил он, снова приближая пламя и снова зажигая тот же узор. Только на этот раз он прогорел гораздо быстрее.
— Да, — вздохнула она, когда пламя исчезло.
Вместо того чтобы снова поджечь его, он взял влажную ткань и вытер мусс. Затем он нарисовал муссом еще большее сердце на ее животе. Верхние изгибы сердца были ближе к ее тяжелым грудям, а нижняя точка лежала на ее бритой киске.
— Теперь ты доверяешь мне, дорогая? — Его зеленые глаза вспыхнули, пока он вертел зажигалку в пальцах.
— Всегда, — повторила она без колебаний.
Пламя приближалось, и она уже чувствовала, что практически задыхается. Когда узор в форме сердца охватило пламя, ее голова откинулась назад, прислонившись к стеклу. Она застонала, когда пламя лизнуло ее бедра.
Святое…
Лука продолжал, поджигая мусс снова и снова, пока он не перестал гореть.
Ее сердце бешено забилось, когда Лука вытерся, позволяя холодному влажному полотенцу задержаться на ее разогретой коже. Затем он включил воду после того, как переставил сопло, и подождал, пока оно нагреется, прежде чем вернуть его в нормальное положение.
Внушительное тело Луки приблизилось к ней. Он поднес руку к ее волосам, освобождая завязку и позволяя ее волосам дико рассыпаться. Затем он скользнул рукой вниз к одной из ее больших грудей, большим пальцем стер струйку воды, попавшую на сосок.
— Тебе все еще
