глубокие раны на ладонях. Шипы врезались в кожу, беспощадно калеча. Постепенно мои руки покрылись кровью. И на белых розах показались алые капли.
Не плакать. Не плакать. Ни за что.
Было неистово больно. На ладонях постепенно не осталось живого места, кожа слезла, обнажая ткани. Моё платье тоже покрылось кровавыми пятнами.
Я пересчитала бутоны. Мало, слишком мало.
— Ангелика, могу я предложить низшей воспользоваться ножницами? — склонился Саймон. Надо отдать ему должное, он пытался.
— А разве я просила тебя о чём — то? — Лиирта была неумолима. — Не заставляй меня долго ждать, гусеница.
Я пыталась не думать о боли и просто вырывала цветы из земли, но корни не давались легко. Такие сильные стебли… Рафаэль постарался.
Эти цветы так мне нравились, но за все недели, что я прожила здесь, ни разу не сорвала ни одной розочки. А теперь уничтожаю благородные цветы по прихоти белой стервы. Ангелы разве не должны быть добрыми? Как же подобная гадина затесалась между ними? Даже демон и тот никогда не издевался надо мной так. И где же тут благородство высшего создания? Она просто хуже всех. Как Рафаэль мог связаться с такой? У него глаза были на затылке, что ли? Или он вообще не замечал, какую змеюку пригрел на груди? Хотя нет, с ним она нежна и хитра. Вьётся как кошка, а на самом деле змея подколодная. Стерва. Лохудра.
Я заставляла себя забыть, что делаю и где нахожусь, но боль возвращала в реальность. Постепенно возле меня образовалась гора белых роз. Пересчитала. Практически добила сотню. Опустила взгляд на руки — кожа свисала лоскутами, кровь лилась рекой. Надеюсь, я не умру от её потери.
— Вот, — положила последнюю розу к ногам стервы. — Довольна ли моя госпожа?
— Ты не срезала шипы.
— Ангелика, посмотрите, исполнение вашего приказа невозможно. Её руки все в крови. Отпустите низшую. Та достаточно настрадалась и сполна заплатила за твоё унижение.
— Считаешь? — Лиирта поджала губы. — Я так не думаю, — она встала, сорвала бутон с каплями крови и приблизилась ко мне. — Ну что, гусеничка, пора тебе подкрепиться цветочками. Открой рот. — Я дёрнулась, и ошейник сжал горло сильнее. Пришлось повиноваться. — Какая послушная. Не можешь срезать шипы, тогда жуй.
Сдерживая боль и слёзы, я попыталась прожевать цветок. Медленно, потому что сил совсем не осталось. Я подняла взгляд.
— Ангелика… — снова попытался Саймон.
— Саймоэль, ничего с ней не случится. Она всё же легионер. Цветы для неё не страшны, как и пара капель крови в телесном обличии. Что ты так нервничаешь?
— Но мы всё равно способны испытывать боль.
— Да, поэтому я и посадила её на цепь. И, заметь, не коснулась и пальцем. Рафаэлю не в чем меня упрекнуть.
Но и выбора мне не предоставила, гадина.
— Но ты прав, я устала сидеть тут. Закончим на сегодня с цветами. Согласна, гусеничка?
Стерва грациозно пошла в замок, а я попыталась ползти следом, но упала. Саймон кинулся ко мне, поднял.
— Она не может больше ползать, Лиирта. Сжалься, ты же ангелика, а не демон.
Ведьма изменилась в лице, но согласилась пойти навстречу:
— Хорошо, пусть подберёт все розы, что сорвала, и следует за мной в дом.
Голова закружилась. Я привалилась к Саймону на секунду, но потом пришла в себя. Он прошептал мне, когда Лиирта отвернулась: «Вилли уже ищет Рафаэля. Потерпи, Скай».
Я кивнула. Ангел помог собрать розы, пока стерва отвернулась, и водрузил их мне в руки.
— Какая проворная гусеничка, — прокомментировала гадина, когда мы зашли в замок. А я рухнула под грузом цветов, не в силах удерживать их. — Вставай, раскоряка!
Мои ладони оставили на полу кровавые следы, голова болела, спину и ноги ломило, а руки вообще не чувствовались. Но я собрала остатки гордости в кулак и встала с пола.
— Маршал, принеси ножницы моей пленнице.
Вурхиец увидел меня в крови и остановился, осматривая с ужасом.
— Нет.
— Что? Ты ослушаешься меня?
— Да, ангелика. Я не собираюсь помогать вам издеваться над Скай.
— Ах, не хочешь…Видишь, гусеница, даже ножниц тебе не принесут. Придётся соскабливать шипы ногтями. — Я с безразличием посмотрела на стерву, ожидая чего — то подобного. — Начинай.
— Нет, — ошейник стал медленно затягиваться.
— Не сопротивляйся.
— Я сказала, что не буду ничего делать.
И с места не сдвинусь, пусть душит. Ошейник начал сжиматься, но я не шелохнулась.
— Ангелика, прошу, остановись, — Маршал встал перед ней на колени. — Ты убьёшьеё.
— Она выбрала такой исход. Не я.
Саймон подлетел, пытаясь удержать ошейник и не дать мне задохнуться. На мгновение сжатие замедлилось, но через секунду продолжилось. На шею давило, сжимая сосуды, дышать становилось невозможно. Воздух почти закончился, и мои ноги подкосились. Я упала на кафель, в глазах потемнело.
Рафаэль
Решить проблему с Лииртой нужно было как можно быстрее. Я не стал терять времени и полетел искать Михаила. Оставил Саймона следить за Лииртой, понадеявшись, что ангелика не сотворит что — нибудь глупое. Сердце ёкнуло в болезненном предчувствии, но я подумал, что просто сильно переживаю за смертную.
В доме старшего брата не оказалось, поэтому заставил легионеров искать его во всех уголках галактики, но пока вычислить местоположение не мог. Михаил работал на износ, и иногда найти его составляло большую проблему.
Я терял время.
Метнулся к разломам, но и там его не оказалось. Прошерстил ближайшие миры и слои — архангела будто след простыл. Где же ты, брат?
Напряг мысли, уходя в подсознательное и магнетическое состояние, пытаясь связаться со старшим ментально на расстоянии или вычислить его след, но не нашёл. Что же за невезение!
Велиал вызвался помочь ни с того ни с сего. Вдвоём появлялся шанс найти брата быстрее.
Я знал, что Михаил последнее время исследовал земли отшельников на тёмной планете, ища следы Муравейника, поэтому телепортировался туда. Камни и порывистый ветер моментально врезались в тело, а к лёгким попытались пробиться гарь и пыль. Но в бестелесном обличии мне ничего не угрожало от слова совсем.
Облетел вокруг планеты, но брата не нашёл. Куда же он залез на этот раз?
— Рафаэль, может, он в Раю? — предложил дельную мысль Велиал. — Ты знаешь, что мы никогда не вычислим его в таком случае.
— Да, там иная атмосфера и защитная магия сильна и беспощадна.
— Просто слетай наверх.
— Не могу.
— Почему?
— А если встречу серафимов, меня просканируют и узнают, что я смертную укрываю всё это время?
— Хреново, — тёмный выругался и потянулся к карману брюк за травкой.
— Нет, это слово не подходит. Да меня четвертуют! Причём без суда
