то всё-таки спросила:
— Ты всегда так гостей встречаешь?
— Я подумал, что что-то случилось.
— И помчался с оружием наперевес? — невинно уточнила я.
— Моё оружие — магия, — нахмурился он.
— Да? А я думала, что непотребный внешний вид. По крайней мере детей ты именно им атаковал.
— Я не стесняюсь своей наготы. А они мальчишки, чем я их могу удивить?
— Даже не знаю, размерами? Тем фактом, что мама с папой не просто за ручки в комнате держатся? Для них, между прочим, это стресс…
— Ты что, не объясняла им, откуда дети берутся? — удивился Алекс.
— Одно дело объяснять, другое — наглядно демонстрировать. Я предпочитаю, чтобы увидели они это как-нибудь сами, отдельно от меня.
— В бордели только после восьмого дня рождения пускают, ещё две годины можешь не беспокоиться, — хмыкнул муж.
— Это тебе надо будет беспокоиться, если я узнаю, что ты им такую идею подкинул. Им пока рано думать о таком.
Алекс заржал в голос.
— Ага, конечно, они придут к матери спрашивать, когда им уже можно про голых девчонок думать. И если ты скажешь, что рано, то они такие оба: отлично, пока об этом думать не будем! И с одухотворёнными лицами пойдут в библиотеку книжки читать. О приличном.
Я насупилась, потому что примерно так себе это и представляла.
— Вообще-то, я в их возрасте в куклы играла.
— А я подглядывал в купальне за служанками. И так как кукол у сыновей я не заметил, рискну предположить, что в этом плане они скорее в меня.
— Извращенец! — возмутилась я.
— Ага, он самый. И сейчас я тебе это продемонстрирую.
И продемонстрировал. Но если честно, то я не особо-то и сопротивлялась.
Разве что для виду…
Когда мы наконец оторвались друг от друга, Алекс положил тяжёлую ладонь мне на живот и сказал:
— Аня, я хотел бы принести извинения за свою резкость.
— Что ты имеешь в виду?
— В тот день, когда Сашка спустился со станции. Я был очень зол и очень резок. Но теперь я понимаю, в чём неправ. Вы трое — совсем другие. И я не знаю, получится ли это в вас изменить.
— В каком смысле «другие»? — спросила я, не ожидая ничего хорошего услышать в ответ.
— Ты когда-нибудь обращала внимание, как выходит из помещения коронел Анен?
— Нет…
Я по-прежнему не понимала, куда клонит Алекс.
— Обрати. Дверь от открывает осторожно и медленно, внимательно осматривает сначала ближайший к крыльцу участок, потом — то, что дальше, затем смотрит на небо и только потом выходит. При этом одна рука всегда на ручке двери, чтобы её захлопнуть, а вторая — на рукояти клинка. Теньент Анен ведёт себя также. Это нормально. Они понимают, что за пределами здания всегда может поджидать опасность.
Теперь, когда Алекс это подчеркнул, я всерьёз задумалась над его словами. А мне всегда казалось, что коронел просто по-стариковски возится перед выходом, создавая пробки в проходе.
— Ты делаешь также, — осознала я.
— Все так делают. Кроме вас троих. Вы распахиваете дверь и вылетаете из дома, ещё и улыбаетесь при этом. Вы просто не ждёте подвоха. У вас на подкорке не прописано опасаться того, что творится за стенами дома. И ставить вам это в вину несправедливо с моей стороны. Я должен научить вас, а не злиться. А я порой злюсь, когда вижу подобную беспечность.
— Я тебя понимаю. И детям ты всё достаточно обстоятельно объясняешь… Просто они же дети.
— Нет, Аня. Забудь эти слова. Они Иртовильдарены, мундарцы, аларанцы… но уже не сопливые дети. Их ошибки могут стоить им жизни. Бездумно выбегать на улицу — опасно и глупо. Вы все должны это усвоить. Идти за мной из-за небольшой раны тогда было абсурдно. И никакому аларанскому мальчишке такое даже в голову бы не пришло. И именно поэтому мне иногда тяжело предугадать, что именно надо объяснить и запретить. Вещи, немыслимые для меня, естественны для вас. И это пугает. Я начинаю думать, что риск для них в вашем мире всё же был ниже.
Эти слова причинили боль. Словно Алекс хотел от нас избавиться и заранее за это оправдывался. Но я понимала, что именно он имел в виду, и сама уже не раз задумывалась о том, правильный ли выбор я сделала, согласившись отправиться за мужем в Мундар?
На завтрак мы спускались задумчивые, зашли за сыновьями, но старательно не смотрели им в глаза. Остаток дня до приёма прошёл в занятиях с детьми. К обеду вернулись зайтаны Анены и обещали приглядеть за мальчиками, пока нас не будет. Даже не знаю, успокоило меня это или разволновало ещё сильнее.
Собиралась в одиночестве, кожа теперь не требовала ни тонального крема, ни пудры, поэтому я лишь подкрасила губы нежно-розовой помадой из маленькой жестяной баночки. Купленное в Мориске голубое платье село на меня как влитое, облегая словно вторая кожа. Оттенок выгодно подчеркнул цвет глаз. Собрала волосы в высокую причёску и накинула манто. Алекс пришёл собранный, когда я уже была готова. Он выбрал тёмно-фиолетовый кафтан длиной до колена, с разрезами почти до талии на боках, с серебристой оторочкой и высокой стойкой. Брюки под него надел чёрные, обтягивающие каждую мышцу на мускулистых ногах. До чего же ему шёл этот наряд!
Я тоже пошла в сапогах, о другой обуви заранее не подумала, а теперь было поздно что-то менять. К счастью, платье было в пол, и из-под него торчали разве что мыски.
— Красивое платье, — одобрил муж. — Ты готова?
— Да, — просияла я, вложила ладонь в протянутую руку и постаралась выкинуть тревожные мысли из головы.
Меня ожидает первый в жизни настоящий торжественный приём!
Глава 21. Причины нелюбви к вирралю
Анна
На приём мы шли пешком. Это казалось странным, но нас окружали пары, стекающиеся в том же направлении. Все поголовно носили кафтаны, женская модель была поизящнее — с полосой выреза от горла до груди, кроме того, полы женских кафтанов были значительно уже, что позволяло демонстрировать изгибы обтянутых тугими штанишками бёдер.
Нарядные люди исчезали в одном из самых красивых зданий города, огромном резном особняке из белого мрамора с переливающимися от лилового до жёлтого небьющимися окнами. Я уже научилась отличать оттенки местного стекла, и это было самым дорогим. Сдаётся мне, снабдить таким весь дом стоило целое состояние.
Резное крыльцо на десяток тёмно-серых ступеней устилала жёлтая ковровая дорожка. Внутри помещение сверкало отполированным камнем, что подчёркивало резной орнамент на стенах. Нижнее освещение вдоль плинтуса, столь типичное для Аларана, лишь усиливало эффект.
