никакой эйфории у меня больше не было. Увидев окровавленного Сашку, я поняла, что все эти захватывающие приключения могут стоить нам жизни. Розовые очки разбились и больно поранили осколками.
— Мы не хотим обратно переезжать. Мы будем магию изучать.
— Это если она у вас есть, в папу. У меня-то её нет, — развела я руками.
— А мы на тебя и не похожи.
— Ага, и вообще вы у Алекса не от меня, да?
— Что? — захлопали глазами братья.
— Да шучу я. Вы мои самые любимые и замечательные мальчики. Храбрые и решительные. И если вам тут так нравится, то я только рада, — обняла я сыновей, но они из маминых объятий смущённо повыскальзывали.
Ах, простите, мы уже не в том возрасте, чтобы с мамой на улице обниматься.
Настало время возвращаться обратно, дома на улице снова стали попадаться более простые, что говорило о том, что центр остался позади. К нашему постоялому двору возвращались довольно долго, болтали о всякой ерунде и обсуждали увиденное на прогулке.
К нашему приходу никто ещё не вернулся, поэтому сегодня с сыновьями занималась я сама, уделив особенное внимание растяжке и медленным силовым упражнениям. Алекс и Анены давали нам преимущественно взрывные, прыжковые нагрузки, и мне хотелось внести разнообразие. Удивительно, что за такое короткое время тело так окрепло, и, я бы даже сказала, привыкло к движению.
Ужинали мы тоже в одиночестве. Я начала волноваться о том, что Алекса долго нет, но затем запретила себе нервничать. Он говорил, что будет занят делами, возможно, он ужинает с кем-то по работе или же ведёт переговоры.
— Мам, а давай играть в окошки?
Эту игру мальчишки обожали. Мы смешивали две одинаковые колоды карт и переворачивали их рубашками вверх. За ход можно было открыть две карты, но если они одинаковые, то можно ходить ещё раз. Побеждает тот, кто соберёт больше пар. Игра развивала память и внимание, но с нашим зельем запоминать карты не составляло труда, поэтому окошки нам быстро надоели. Тогда решено было играть в кости. Эти настольные игры мы прекрасно отработали в одном из длительных путешествий на поезде.
— Мам, а давай составим список игр, которые тут можно сделать. А потом возьмём и фабрику откроем. У них же ни телевизора, ни интернета, ни компов. Должны же они игры любить? — загорелся Сашка.
— Фабрика — это круто… — протянул Лёша.
— Отличная идея, поддерживаю целиком, но для начала давайте узнаем, во что уже играют в этом мире, чтобы исключить слишком похожие варианты.
Сегодня я укладывала мальчишек сама, жаль, что достойной книжки, чтобы дать им почитать, не было. Мысленно поставив зарубку купить парочку, я просто поцеловала их на ночь и хотела уйти, как Лёша спросил.
— Мам, а как вы с папой познакомились?
— Мы учились вместе в университете, — улыбнулась я, садясь на край его кровати. — Первого сентября я ужасно волновалась. Надела самое красивое платье, что мне бабушка ваша сшила, косы заплела. Но на меня даже внимания никто особо не обратил, потому что я стеснялась знакомиться. Села на первый ряд, рядом с тётей Катя, она спросила, как меня зовут. А дальше лекция началась, и ваш папа на неё немного опоздал. Пришёл и занял место прямо рядом со мной. Вот так мы и познакомились.
А ещё так я в него и втюрилась, чуть ли не с первого взгляда. Он весь был настолько необычный, что не оторваться. Одни фиолетовые глаза чего стоили.
Поцеловав родные лобики перед сном, я оставила сыновей задрёмывать и вернулась в свою комнату.
Алекса пока не было, но метка никак себя не проявляла, значит, опасность ему не грозит. Вернее, грозит, но только от меня. И размер опасности прямо пропорционален длительности задержки, так что лучше бы ему вернуться поскорее.
Уснуть одной никак не получалось, я ворочалась с боку на бок, прислушивалась к звукам в смежной комнате, взбивала ни в чём не повинную подушку, закутывалась в одеяло, затем скидывала его, но комфортной температуры так и не обрела: видимо, не хватало того, чтобы кто-то горячо сопел в ухо.
К моменту, когда Алекс вернулся, я вся извелась.
Он был немного поддатым и на редкость довольным. Я мысленно перебирала, с чего стоит начать, но он меня опередил.
— Пришлось задержаться. Целителей я нашёл двух, оба приличного уровня, и никто ничего не обнаружил. А ещё пришлось подпоить одного знакомого, чтобы получить приглашения на приём у градоначальника. Мне позарез нужно с ним пообщаться, а он категорически этого не желает и настроен враждебно.
— Бывает. Надеюсь, что ты хорошо провёл время… — многозначительно протянула я, но еле заметный сарказм он то ли не уловил, то ли решил проигнорировать.
— Если бы! Южные снобы…
— А почему градоначальник настроен враждебно?
— Он терпеть не может вирраль, понятия не имею, какая змеюка его укусила. А без его разрешения мы не можем здесь торговать, все поставщики должны получить его письменное одобрение.
— Интересно, почему он вирраль не любит? Упился до жуткого похмелья?
— Вряд ли, мы несколько раз присылали подарки, но он каждый раз возвращал их обратно.
— Ты пойдёшь завтра на приём? Во сколько?
— Я хотел бы взять тебя с собой, приём вечером, там будут напитки и закуски. Если хочешь, то утром можем купить тебе подходящий кафтан.
— У меня есть одно платье, Маритана его одобрила, думаю, что ничего больше мне не нужно.
— Тогда завтра спим подольше, — завалился он на кровать, распространяя запах вина и мужского парфюма.
— Эй! А в душ?
— Тоже завтра! — сонно пробормотал он.
— Ну уж нет! — я начала яростно его щекотать, и ему пришлось пойти в ванную, откуда он вернулся спустя пять минут.
За такое время можно было вымыть разве что мышонка, но муж был голый и покрытый капельками воды, поэтому я не стала привередничать, а вместо этого пустила его в постель и даже обняла. А когда большая немного шершавая ладонь скользнула мне на грудь, то сделала вид, что уже сплю. И что с того, что на лице при этом огромная улыбка? Мне просто снится что-то очень хорошее про то, как кто-то вернулся к жене пьяный и остался без сладкого.
Утро началось с настойчивого стука в дверь. Алекс вскочил, подорвался и распахнул её на всю ширь, сразив своим обнажённым видом не ожидавших такого сыновей. Оба покраснели пятнами.
— Завтракать мы уже расхотели, так что заходите за нами, когда будете готовы, — промямлил Сашка.
— И одеты, — сурово добавил Лёша.
Когда дети ретировались, а я перестала всхлипывая смеяться в подушку,
