Ты, слыша глас, держа его,сам сделай выбор роковой.Она сильнее сжала кулон. Тут ей пришла в голову мимолётная, совершенно необъяснимая мысль о том, что не так уж и важно, что Грацелла убила Маркуса. Элизабет вновь встряхнула головой, не понимая, как эта ужасная мысль могла родиться в её сознании.
– Порой приходится приносить жертвы, таков наш путь, – ответила Грацелла.
– Пожалуйста, Элизабет, – Лана тянула к ней руки, подойдя ещё на пару шагов. – Пожалуйста, помоги мне!
Грацелла резко повернулась к Лане.
– Помолчи! – рявкнула Грацелла на неё.
В этот миг Элизабет осознала в полной мере, что Лана присоединилась к этим двоим не по своей воле. Вероятно, всё это время она участвовала в воплощении планов Селены и Грацеллы, действуя по чужой указке, и не в силах была этому противостоять.
Селена приблизилась ещё на шаг. Элизабет поняла, что от этих троих её отделяет лишь несколько метров. Селена смотрела на неё горестно, глазами, полными мольбы, – кажется, она собиралась что-то сказать, но была уже слишком слаба.
– Выбери нас! – приказывала Грацелла. – Выбери то, к чему чувствуешь склонность прямо сейчас. Это просто. Это совсем необременительно.
У Элизабет закружилась голова. Вернулась боль, причём, с большей силой, чем раньше. Нужно было, принять решение, но она никак не могла понять, какое именно.
Внезапно перед её глазами возникли образы Норбриджа, Леоны и Фредди, и кулон в её ладони стал холодным. Она увидела Джексона и Сэмпсона. Затем промелькнули дядя и тётя. И вот перед ней всплыла картина из галереи, где были изображены её мама, её бабушка, её предки – все они поплыли перед её мысленным взором. Девочка видела их всех, пока стояла, сжимая кулон.
Грацелла судорожно вдохнула и резко дёрнулась вперёд. Затем гордо выпрямилась, запахнувшись плотнее в плащ. Она тяжело дышала.
– Сосредоточься на силе! – закричала она, но вдруг вскинула руки, словно закрывая голову от пролетающих звуков. Казалось, она пытается заглушить все мысли, удерживая одну-единственную. Лицо её исказилось от напряжения – губы сжаты, зубы стиснуты. Руки женщины задрожали, а тело забилось в конвульсиях.
– Мама! – в ужасе закричала Селена.
Она выглядела испуганной, охваченной смятением и болью. Селена протянула руки к Грацелле, но та стояла, не замечая ничего вокруг.
– Мама, пожалуйста! – рыдала Селена. – Не надо!
Она зашаталась, оседая на месте.
Элизабет посмотрела на Лану, которая, казалось, не понимала, где находится. Она водила глазами с бессмысленным выражением, словно под действием какого-то одурманивающего средства. Вялая, с упавшими на лицо чёрными волосами, она выглядела, словно всё живое вытекает из неё. Руки её болтались, как тряпки. Казалось, девочка спит стоя, не замечая ни криков Селены, ни странного поведения Грацеллы.
Кулон в руке показался Элизабет пустым предметом, камнем, подобранным на мостовой. Она почти разомкнула пальцы. Грацелла, резко открыв глаза, выбросила руки вперёд, и вокруг возникла огромная вспышка красного света. Элизабет отвернулась, не в силах терпеть этот свет. Когда она вновь подняла глаза, то увидела нечто очень странное: Селена растерзанной куклой лежала на полу, изо рта у неё сочилась струйка крови. Там, где только что неразборчиво металась Лана, стояла глубокая старуха, одетая в тот же белый наряд, который носила девочка, только лицо у неё было морщинистым, а волосы седыми.
Между ними стояла Грацелла, полная сил, лицо её было жёстким и суровым.
– Теперь ты видишь, как они меня любят? – медленно произнесла ведьма. – Скольким готовы пожертвовать ради меня!
Элизабет удерживала кулон кончиками пальцев. Он казался холодным и безжизненным.
– Ты убила свою дочь? – прошептала она. – Чтобы самой продолжать жить?
Грацелла холодно посмотрела на неё.
– Они отдают всё своё добровольно. То же самое следует сделать тебе. Будь со мной и позволь мне пользоваться твоей силой – тогда нас с тобой никто и ничто не остановит.
– Я думала, нас должно было быть четыре, – иронично подняла брови Элизабет, пытаясь вывести Грацеллу из равновесия.
Лана вдруг встрепенулась. Она подняла руки к лицу, чтобы рассмотреть их, и в глазах её отразился ужас.
– Нет! – взвыла она, и её горестный вопль разнёсся по каменным коридорам, превратившись в ужасный звук. – Не-е-ет! – кричала она, протягивая постаревшие руки к Грацелле. – Посмотри, что ты со мной сделала!
– Заткнись! – оборвала её ведьма. – В любом случае, от тебя нет никакого толку.
Она сделала шаг к Элизабет.
– Видишь, что мне приходится делать? Всё из-за твоей эгоистичности! Алчности!
Элизабет замотала головой, желая ответить. Но вдруг почувствовала, что думает лишь об одном: будто слова этой женщины, звук её голоса, её лицо отождествляют то, чего девочке хотелось больше всего на свете! Ей казалось, что она желает видеть вокруг себя только это – испытывать гнев и ненависть, унижать и опустошать других, обвинять, манипулировать и наказывать. Одновременно все эти мысли показались ей ужасно странными.
– Врёшь! Я всего этого не делала! – собравшись с духом, воскликнула девочка, направив весь свой гнев и всю ярость на противницу. – Это всё сделала ты! Это ты этого хотела! Ты это выбрала! Но не я! – она подняла кулон высоко над головой. – Ты стала мучить людей, чтобы добыть кулон, потому что это тебе захотелось получить больше силы.
– Ты даже не представляешь себе, что поставлено на карту, – шипела Грацелла. – Выбирай силу! Скажи это! Поверь в свой выбор всем разумом и всем сердцем!
Слова Грацеллы звенели в ушах Элизабет, словно эхо их повторяло. Её словно захватило то потрясающее ощущение, когда она только что овладела тайной кулона, отразив его в зеркале. Элизабет желала испытать эту эйфорию ещё раз. Её разрывало стремление пойти ещё дальше, безгранично наращивая силу, как предлагала Грацелла, – о, это желание становилось непреодолимым.
