вспомнил ее. Она приходила в тот самый дом, где жили Елена и Серафима Андреевна и моя спасительница, чьей убийцей я чуть было не сделался.
Так вот… доктор, Вадим Алексеевич.
Он потерял юную жену при трагических обстоятельствах. Теперь бедняжка лежит в нашей больнице, жизнь ее поддерживают приборы. И несчастный мальчик не может решиться дать свое согласие на то, чтобы отключить ее.
Какая страшная судьба! Я восхищен мужеством молодого доктора, который находит в себе силы спасать жизни других людей.
Он приходил ко мне, мы беседовали. Он рассказывал мне новости. Его восхищала моя жадность жизни. Он поддерживал меня, читал мне истории о людях, которым удалось восстановиться в ситуациях, сходных с моей.
Я понемногу начал шевелиться. Сначала пальцы левой руки. Потом правой. Когда я смог пошевелить большим пальцем правой ноги, я плакал как не плакал с детства. С этого дня мое выздоровление пошло быстрее.
Настал момент, когда я смог нацарапать свое имя карандашом на бумаге.
Совсем скоро я смог самостоятельно сидеть. Руки мои окрепли и я уже могу перемещаться по больнице на коляске.
Вадим Алексеевич продолжает посвящать мне свое время. Мы с ним подружились, у нас много общих интересов. И мне кажется, со мной он может ненадолго отрешиться от своей беды.
Год 2006
Прошло несколько месяцев. Я уже могу немного перемещаться на костылях. Моя цель все ближе, спасибо Вадиму Алексеевичу. Восстановительные работы в усадьбе идут полным ходом, уже отстроено главное здание. Пока что к нему пришлось пристроить лифт, но скоро нужда в нем отпадет — я буду подниматься по лестнице своими ногами.
Однажды поздно вечером он вошел ко мне в палату.
Он был расстроен и потерян. Разумеется, я спросил его, что случилось.
Он рассказал, что главный врач больницы больше не может позволить ему держать в больнице жену. И бедный мальчик должен либо перевести ее в другую больницу, либо отключить. Проблема казалась ему неразрешимой.
Но для меня это была не проблема, а задачка о трех яблоках.
Поток его благодарности я решительно пресек. Мое правило — помогать людям, если это в моих силах.
Это малая доля того, что я могу для него сделать в благодарность за то, что он сделал для меня.
Год 2007.
Я нашел ее. Марфу. То, что от нее осталось. Теперь ее останки в надежном месте. Остается отыскать Тину и ждать, пока она вырастет. Терпеливо ждать подходящего момента.”
Я оторвалась от дневника. Что я читаю? Сказки Гофмана или бред сумасшедшего? “не смейте впутывать Тину!” Мамочка моя…Он следил за мной с тех пор, когда я была ребенком… Какой ужас! Какая гадость!
Год 2016
Он надеется её воскресить. Безумец! Больше десяти лет она как спящая царевна лежит в хрустальном гробу. Я совершил роковую ошибку. Я не должен был вмешиваться в дела Провидения. У каждого своя судьба. Своя жизнь и своя смерть. Бедный мальчик не хочет смириться с неизбежным. Он сходит с ума у меня на глазах. И пропасть между разумом и безумием ширится с каждым днем. Кто присмотрит за этим несчастным, когда меня не станет? Я умоляю его отключить Ольгу и обратиться за помощью.
Я прошу его быть милосердным, твержу, что душа его любимой заперта в мертвом теле словно в тюрьме. Все напрасно. Он не может решиться.
Год 2021
Я нашел Тину. Дал ей браслет. Все подтвердилось. Боже милосердный, помоги нам всем.”
ГЛАВА 21. Конец и начало
Я захлопнула дневник.
Куда я попала? В сумасшедший дом? Как поверить в то, что я узнала? И нужно ли верить?
Я надеялась, что дневник прольет свет на смерть моей бабушки. Но я все равно ничего не понимаю. Только Каргопольский знает, что произошло. И Вадим. Да, Вадим должен знать. Но можно ли ему доверять после всего, что я прочла?
С другой стороны, здоров ли автор этого дневника? Может быть это его бред… Господи, как страшно!
Что делать? У кого спросить совета?
Таро! Бежать домой и разложить карты. А если я опять ничего не пойму?
Тогда прыгать в машину и рвать отсюда когти. Когда я окажусь дома, в Питере, в безопасности, я решу, как лучше поступить. Хватит играть в детектива.
Я сунула дневник и письмо в железную коробку и выбежала из дома, прижимая ее к груди. Эти бумаги понадобятся, когда я обращусь в полицию. Я почти домчалась до ворот…
— Тинушка…
— Наталья Павловна!
Как же я не вспомнила о ней? А ведь она единственная, кто может рассказать мне о докторе. После нашей с ней памятной беседы у меня осталось ощущение, что она чего-то не договаривает. Ну уж теперь-то я добьюсь от нее правды!
— Тинушка, помоги… — простонала Наталья Павловна, цепляясь за забор, словно ноги ее не держали.
— Что случилось? Вам плохо?
— Борис Павлович… — она тяжело переводила дух, держась за сердце.
— Что? Что?
— Убил… Вадима Алексеевича… я видела.
Земля зашаталась у меня под ногами.
— Как? Где он?
— Убежал… А Вадик там остался лежать… у себя.
— Он… мертв?
— Не знаю… пойдем, пожалуйста…
Задавать ей вопросы не имело смысла. Больничный флигель в двух шагах от ворот. Если Вадим жив, я еще могу успеть. А Каргопольский? Убежал, или затаился? Если что, отобьюсь коробкой.
— Вызывайте полицию! — крикнула я Наталье Павловне.
Окна в больничном флигеле не светились. Я нашарила в кармане телефон. Неловко, одной рукой, другой крепко прижимая к себе коробку, я включила фонарик. Страшно, господи, как же страшно! Я вошла в приемную и быстро закрутила фонариком вокруг себя. Никого.
Я перевела дыхание. Сначала надо осмотреть первый этаж. Я подергала ручки дверей, все оказались заперты. Нетвердыми шагами я двинулась двинулась в сторону вивария. Дверь приоткрыта, из-за нее сочится свет. На всякий случай не выключая фонарика, я вошла. Комната с жутким названием заставлена стеллажами, на них коробки. Действительно, ничего страшного. В противоположной стене комнаты чуть приоткрыта дверь в смежное помещение. За ней лестница вниз.
“ — Что ты делаешь, дура? Куда лезешь? Беги отсюда! Позови подмогу!” — дурниной орал Голос.
“ — А Вадим? Вдруг ему еще можно помочь? — оправдывалась я, спускаясь по ступенькам. — подмогу Наталья Павловна уже…
Я вошла в просторное помещение, оборудованное под больничную палату.
Куча приборов неизвестного мне назначения. Палата интенсивной терапии. Посредине комнаты, в окружении приборов на больничной кровати лежит женщина в белой рубашке до пят. Ее темные волосы красиво разложены вокруг бледного
