свиток или фолиант в кожаном переплете.
Идя крытым переходом, Соголон неожиданно слышит на потолке сухое шуршание. Жарко выдохнув, она пытается шагать быстрее. Не бежать, потому что бегство означало бы, что это преследование реально. Однако карабканье по потолку становится всё ближе и пугает так сильно, что она вздрагивает. Вперед вырывается сдавленный крик. Соголон, не скрываясь, бежит к дверям библиотеки, один раз мельком обернувшись – ну конечно же, за ней гонится дитя тьмы – и припуская во всю прыть. Только б добежать до этих дверей! Безопасность в самой библиотеке тоже под вопросом, но хотя бы добраться до входа! Тут впереди на дорожку выпрыгивает уродец цвета красной охры и растопыривает пальцы с длиннющими когтями.
А затем они враз застывают – то есть не просто останавливаются, а замирают, будто статуи. Тот, что из охры, застыл в рывке с правой ноги: одна нога в воздухе, другая на одном лишь носке; обе руки раскинуты, а физиономия перекошена злобным оскалом. Дитя тьмы присело на корточках, но тоже недвижимо. А где-то сзади раздаются шаги.
– Если ты еще не напугана, то пугаться смысла уже нет, – говорит мужской голос.
Аеси.
– Куда изволишь идти?
– В библиотеку.
– Зачем?
– За книгой.
– Ты умеешь читать?
– Нет.
Он проходит несколько шагов мимо нее и только затем оборачивается.
– Надеюсь, читаешь ты лучше, чем лжешь. Ну так что ж, иди за своей книгой.
Проходя мимо охристого уродца, Соголон чутко вздрагивает. Он не двигается и даже, кажется, не дышит.
– Что вы с ними сделали? – спрашивает Соголон.
– С чего ты решила, что это я? – улыбается Аеси.
– Я ничего не решила.
Аеси издает смешок. На входе Соголон приостанавливается в нерешительности.
– Синие свитки будут навевать на тебя скуку, – говорит Аеси. – Там всякая чушь о политике и деньгах.
– А в красных что? Как вприсядку ронять младенцев?
Аеси снова смеется. Они заходят внутрь. Соголон с порога еще раз оглядывается: те двое снаружи так и торчат. Она озирается дважды, прежде чем замечает, что неподвижен и смотритель библиотеки.
– Тебе известно, откуда происходит Кваш? Название, а не…
– Я знаю, что речь о названии, – говорит Соголон.
– Разумеется. Ну так что?
– Нет, не знаю.
– Оно исходит от основательницы рода королей. Не мужчины, а женщины. В те времена, еще на заре мира, у людей был обычай ставить имя матери впереди своего собственного. Кваш была прародительницей крови всех королей, поэтому мы ставим имя матери перед всеми остальными именами. Конечно, это знание живет только на пергаменте и бумаге; даже не на устах гриотов. Все великие королевства ведут род от великой матери.
– Она королева?
– Этого не знает никто.
– То-то и оно.
– Послушать тебя, так невольно подумаешь, что жизнь тебя тяготит. Так рассуждают пожилые.
– В Фасиси любят порассуждать.
– Ничего толком не говоря?
– Вы сейчас сами это произнесли.
– А ты, видно, и в самом деле со странностями.
– Я знаю одного человека, который всё время называет меня странной. Но во мне странного ничего нет. Странная это… странная это… Принцесса. Следующий Король разве не должен быть ее сыном?
– Конечно. Так заведено, таков порядок.
– Тогда почему она не регентствует, пока не родит короля? А когда у нее родится сын, этот Король оставит трон?
– Я вижу, ты знакома с синими свитками, – усмехается он. – Так что тебе известно о регентстве?
– Я слушаю.
– Кого?
– И почему ее называют Сестрой Короля, когда она Королева-Мать? Звучит так, будто она такая есть, а не та, что она делает. Хотя людей всегда называют по признакам того, что они делают, даже если их единственный образ действий – быть первыми. Но Король первым не был, даже по рождению.
Аеси подходит к ней настолько близко, что становятся видны его глаза. Она таких никогда не видела ни у мужчин, ни у женщин. Бледно-пристальные, с полупрозрачной фосфенной зеленью. Он долго в нее всматривается, но отводит взгляд первым.
– Ее разум не смещается, – бормочет он тихо, как бы сам себе. Эту фразу он повторяет дважды, прежде чем спохватывается, что она слышит.
– А зачем ему смещаться, – говорит она.
– Да-да. В самом деле.
– Те уродцы всё время меня преследуют.
– Сангомины? У них есть на то основания?
– Спросите их. Но скажите, чтоб перестали мне докучать.
Аеси собирается уходить, но приостанавливается и говорит:
– Ищи лучше что-нибудь в кожаных переплетах.
– А кто такая Йелеза?
Быстро, на мгновение ока, но Соголон подмечает: при звуке этого имени он чуть не запинается о ступеньку. Но быстро справляется.
– Йелеза? Имя одной потаскухи. В квартале Ибику оно встречается так часто, что проще крикнуть «Эй, деваха!», и откликнется чуть ли не треть.
– Вот как?
– Одна из шлюх воителя Олу, так что ты…
– А куда он, кстати, делся?
– Для тебя это имеет значение?
Соголон молчит.
– Время как кобра, вьется и вьется кольцами, – произносит Аеси.
Едва он проходит мимо охристого уродца, как тот приходит в движение. Вначале он растерян, но уже скоро снова скачет как ни в чем не бывало. Что там с дитем тьмы, отсюда не видно. Тяга к книгам у Соголон как-то сникает; она собирается уходить, но тут в голове снова вспыхивает огонь – болезненный, но не такой палящий, как прежде. Чтобы не упасть, она хватается за колонну, но мучение не держится и нескольких мгновений. Аеси. Видимо, это он. Пытался воздействовать на нее своими чарами, но разума не сместил.
Чей-то ночной приход за лошадьми застает Соголон на крыше, где она смотрит на звезды. Шум внизу какой-то суматошный, как при пожаре, но из-за запертой двери кажется, будто в конюшню забрались воры. Только кто дерзнет красть коней у Короля, и как они пройдут мимо стражи королевского подворья, к тому же удвоенного после коронации?
– Ваше высочество, вы должны твердо взять бразды! – слышен призывный голос старшей женщины.
– Скакать на этой гривастой дурище? – отвечает Эмини. – Да вы тут с ума сошли! Где моя колесница?
– Так быстрее, чем на колеснице, ваше высочество. Сестру Короля никто не остановит.
– Чтобы чертов Король вот так взял меня, как собаку? Неужто я опустилась до этого?
– Вы Сестра Короля. У вас есть друзья, связи. Кое-кому известно, что Сестра Короля правит…
– Заткни свой рот, не святотатствуй!
– Ваше высочество, нам нужно ехать.
Сестра Короля Эмини стоит в длинной черной накидке, а вокруг суетятся фрейлины.
– Ни платьев, ни сменной обуви, ни еды, ничего?
– Ваше высочество, все приготовлено. У нас есть…
– Нет. Этот ублюдок поймет, что в Фасиси есть и те, кто не трусит.
– Вам нужно
