где ты такого бандюгана нашла? Рожа такая… Словно убить тебя хочет».
Иногда.
Когда меня слишком прорывает, я кричу или дерзко себя веду. А Давид терпит. Молча, страдальчески терпит мои выкидоны. Только смотрит так, словно прихлопнуть хочет.
– О! – Настя спрыгивает с меня, тут же несется к моей бабушке. – А вы уже всё? А когда Дед Мороз придёт? Мама сказала, что я должна тут тихо посидеть! А то он испугается!
– Ну ты молодец, - бабуля трепет малышку по кудряшкам, поднимает взгляд на тебя. – Ну а вы?
– А мы тоже молодцы, - Давид усмехается, обнимает меня за талию.
– Я бы срифмовала, но тут ребенок. Но всего один. А должен быть чей-то.
– Бабушка!
– Нет, сначала женись на ней, потом дети. Ишь, пошла молодежь. Но детей надо, красивые будут. Надеюсь. Если в Анюту пойдут.
– Бабушка, ты перегибаешь!
– В Анюту-Анюту, - Давид серьезно кивает, сжимает мою ладонь. А после наклоняется, прикусывая мочку уха. – По крайне мере, сегодня будем стараться, да?
– Дурак!
– Мама!
Настенька подпрыгивает на месте, а после бросается к нашей соседке. Тут же начинает рассказывать, как себя вела. И конфет совсем не ела, так что ей можно больше.
Женщина смеётся, стирая шоколад с лица дочери. А после благодарно кивает мне.
– Спасибо. Я бы не успела всё приготовить, а так… Спасибо, Анют, что посидела с ней.
– Всегда пожалуйста. Мы тогда поедем?
– Пора, метель начинается.
Пока Давид заносит все подарки, «домашние и полезные», в машину, я прощаюсь с бабушкой. Чувствую себя неловко, первый раз буду отмечать не с семьей.
Но бабушка всё понимает. Тем более, что тут вся деревня гудит. После полуночи детишки пойдут с петардами бегать, бенгальскими огоньками. А взрослые просто прогуляются.
– А посимпатичнее где? – бабушка стреляет взглядами в окно. – Тот приличнее выглядел.
Ага. А раньше был «извращенцем престарелым, прости Господи».
Раньше со мной приезжал Алан, теперь Давид. Бабушка никогда не спрашивала, почему я одного променяла на другого. И за это я ей очень благодарна.
– Алан не звонил?
Спрашиваю, когда мы выезжаем на заснеженную трассу. Все ещё неуютно говорить с одним о другом. Но сейчас… Сейчас чуточку полегче. Словно убедилась, что Давид не реагирует криком на каждый вопрос.
И ревностью или злостью.
Знает, что спрашиваю не просто так. И не от желания сбежать от него к Алану.
– Не звонил.
– Ага.
Выдыхаю, разглядывая деревья. Улыбаюсь натянуто, стараясь не показать, как это меня задевает. Ну, так бывает. Не всё складывается идеально.
Просто я планировала этот Новый год, первый совместный. Думала, как же будет дальше. Только втроем, идеально, хорошо. Вместе сделать шаг в новый год.
А теперь – вдвоем.
Тоже хорошо.
Но…
– Грустишь, куколка?
– Нет. Думаю о том, что десерт приготовлю. Поэтому – не приставай, - звучу строго, словно могу командовать этим мужчиной. – Я серьезно. Мне нужно будет безе поставить в духовку. Зато потом часов шесть свобода.
– Ну, если шесть… Не получится.
– Почему?
– Дома ждет подарок, думаю, ты сразу обо всём забудешь.
Качаю головой, а сама от нетерпения ерзаю. Что он придумал? Давид спрашивал о желаниях, но я ничего не хотела особо. Я получила то, о чем даже думать боялась.
Но фантазия уже работает. Рисует всё, что мог придумать Давид. Но что такого может меня отвлечь? Безе готовить не так долго, уверена, что найду время. Всегда можно будет вернуться к подарку и…
Нельзя.
Понимаю, как только заходим в квартиру.
– Ты приехал!
Я срываюсь с места, лечу к Алану. Мне кажется, что это всё мираж, иллюзия. Не может он стоять здесь, улыбаться. Раскидывает руки в сторону, позволяя повиснуть на нем.
Подхватывает под ягодицы, прижимает крепко-крепко. Усмехается, ловя мои губы. Целует так, словно мы вечность не виделись. Так и было.
Здесь.
Со мной.
Приехал.
Это всё бьёт внутри, разрывает сердце. Наполняет его радостью и расслабленностью. Я думала, что Новый год будет без него. И где-то, как всегда, екало от страха.
Не только праздник.
Вся жизнь.
Даже несколько месяцев спустя я все ещё не могу поверить, что они согласились. Собачились, переругивались, думая, что я не слышу. Но согласились! И старались.
И даже не пытались друг друга убить.
– Приехал, Анют, - Алан снова целует, медленно опускает меня на пол. – Воронцов.
– Литвин.
– Давид, Алан, - передразниваю их, бросаю взгляд на мужчину. – Хватит вам. Я думала, ты не приедешь и…
– Новый год? Без меня? С этим бандюганом? – Алан притворно ахает, передразнивает мою бабушку. – Ещё чего. Закрыл дела в Питере и примчался. Нужно будет ещё раз слетать, но уже после праздников. У тебя как раз-таки каникулы, поедешь со мной.
– У нас другие планы, - Давид бросает пиджак на стул, подбирается ближе. Возмущенно пыхчу, не хочу ничего обсуждать в праздник. – Понял-понял. Мои планы идут нахрен, отменяю встречи и тащусь с вами в Питер.
– Можешь не ехать.
– Хера с два, Литвин. Пока ты будешь пропадать на работе, кто-то должен развлекать куколку.
Ага. Или самого Давида. Но не спорю. Ловлю воздух, когда меня зажимают два крупных тело. Сердце радостно клокочет в груди. Хорошо.
Ещё один эгоистичный плюс отношений втроем. Пока кто-то занят на работе, другой свободен, чаще всего И может уделить мне внимание. Я бы на стены лезла, потому что мужчины работают много. МНОГО! Очень и очень много.
Ощущение, что в период «охоты» на меня они отложили все дела, а теперь все ещё разгребают. Звонки, встречи, бесконечные совещания… И это только у Давида. Алан, который руководит несколькими фирмами, ещё сильнее занят.
– Чем занималась? – Алан спрашивает, ослабляя галстук. – Как бабушка?
– Хорошо.
– Не подначивала бросить Давида и вернуть меня?
Качаю головой. То-то бабуля удивится, когда месяца через три меня будет отвозить именно Алан. Я не хотела тревожить пожелую женщину информацией, что встречаюсь сразу с двумя. Она точно не поймет, начнет говорить за разврат…
А какой разврат, если мужчины наперегонки пытаются утащить печенье с вазы? Потому что последнее и я готовила сама. А потом хмурятся, когда я успеваю первой.
– Ничего не знаю, - пожимаю плечами, надкусывая. – Если выпустите меня из кровати, то приготовлю ещё.
– Не знаю, Анют. Так себе цена.
– Вот-вот. Кстати,
