под воздействием высшей силы. И раз уж у Всевышнего были планы касательно человека, то вне всякого сомнения тот факт, что он создал нас неравными. Кого-то он создал для видимости – тех, кто будет слепо верен партии, кто пойдёт на войну ради государства, которому нет дела до воина, кто будет ежедневно ходить на работу и создавать семьи для создания себе подобных, которые всю жизнь будут делать всё то же самое. А кого-то он создал ради протеста – тех, кто будет устанавливать баланс между этим «добром» и «злом» с их точки зрения, кто пойдёт вопреки установленной системе и будет жить лишь так, как вздумается ему. Для этого Всевышний создал меня, для этого и был создан ты.
– Знаешь, ты похож на моего друга Пита, который довольно часто тоже несёт понятный лишь ему бред.
– Да, я знаком с ним. Когда-то нам довелось побывать во многих интересных местах.
– Интересно, где он сейчас?
– Понятия не имею, да я и не хочу знать. Мне вполне достаточно своего общества. Вот чёрт, сигареты закончились. У тебя не найдётся хотя бы одной?
– Извини, бросил. Это вредно, да и какой пример теперь я буду подавать детям?
– Вся эта болтовня о примере и воспитании детей – всего лишь пустая трата времени. Да, пока дети ещё малы, чтобы думать своим мозгом, они запоминают картинку, но не более. Главное – это дать им право выбора, научить их бороться с проблемами и депрессиями, научить их достигать целей и осуществлять мечты. А самое главное – доносить до их ведома, что может быть вредно или опасно, но ни в коем случае не ограничивать их. Просто признай, что в глубине души все мы запрограммированны на саморазрушение.
– Что?
– Вот сам посуди: откуда, порой, в нас возникает тяга выпить, покурить, повеситься? Разве не признак это той самой программы, установки внутри каждого из нас?
– Послушай, Чарли, ты можешь сколько угодно выдвигать на моё рассмотрение свою оценку действительности. Но я не уверен, что ты пришёл сюда именно за этим.
– Хотя бы в этом ты, Том, абсолютно прав. Да, я знал, где тебя искать – буду честным, за тобой несложно проследить. А у меня как раз дом пустует. Чувствуешь связь?
– Пока нет. К чему ты клонишь?
– О, Бог мой, неужели это так трудно для восприятия такого человека, как ты? Конечно же, ни о чём ином, как о том, чтобы поселиться у меня, спросить я тебя не могу.
– Не сочти это за упрёк, но твой дом находится слишком близко с моим. А я не хочу, чтобы меня так скоро обнаружили. Уж лучше мне тогда остаться здесь.
– Твой вариант лучше только в том случае, если ты не планируешь задерживаться здесь надолго. Никто не может скрываться вечно.
– По-твоему, жить у тебя в доме – лучшая идея?
– Да. Подумай только: утром, когда ты уходишь, тебя ещё никто не видит, а вечером – уже. К тому же, тебе необязательно выходить из дому, ведь я могу сколько угодно обеспечивать тебя провизией.
– А что я должен дать взамен?
– Стань обществом для меня и матерью для моего сына.
– Признаю, это глупейшая затея, которую мне когда-либо приходилось слышать, но, так уж и быть, выбор у меня невелик.
Чарли был психом, хотя, я и сам недалеко ушёл от этого. И всё могло бы близиться к идеалу, если бы однажды ночью я не ответил на звонок:
– Мистер Бальдбридж, ваш офис… Всё разнесено в клочья из-за взрыва.
– Какого взрыва?
– Какой-то псих установил бомбу в главном здании. Все проекты и бумаги были уничтожены.
– Люди целы?
– Да, в здании, кроме охраны, никого не было, но она, право, не пострадала. Однако, нам теперь не избежать судебного иска.
– Как и ублюдку, стоящему за всем этим. Оставайтесь там, я сейчас приеду.
На место происшествия я прибыл довольно быстро, и сам немного тому удивился. Всё же, не зря я указал телефон в доме Чарли, в качестве своего контактного. На моих глазах догорали останки империи, которую я с таким трепетом создавал. Всё было утрачено. Всё сгорело дотла.
Я не помню, каким образом попросил пожарных не гасить это пламя. И они не стали, много раз перед тем убедившись, что огонь не перекинется на соседние здания, и что в один прекрасный момент это строение не взлетит на воздух. В тот момент какое-то животное чувство удовлетворения овладело мной. Мою грудь распирал воздух свободы и той жизни, где я наконец смогу посвятить себя семье. И хотя, с одной стороны, я ненавидел то исчадие ада, которое в пух и прах развеяло результаты моей упорной работы в течение долгих лет, с другой стороны, в глубине души, я был невыносимо ему ха это благодарен.
По возвращении в берлогу Чарли, я упал на кровать и закрыл глаза, а в уголках моего рта виднелась растянутая улыбка. «Всё кончено, Том», – сказал я себе, и это было самой что ни есть правдой. Всё же, тогда мой выбор, видимо, оказался ложным, и судьба, что есть силы, указывает мне на это. Больше нам не придётся работать: хоть я и заплатил слишком дорого – отношениями с семьёй – оно того стоило: вырученных денег, даже учитывая судебные иски, хватило бы на всю нашу оставшуюся жизнь. Я был богат, несказанно богат, однако, жизнь раз за разом давала мне понять, что материальные ценности – ничто, по сравнению с богатством души. Теперь у меня есть шанс убедиться в этом.
Неделю спустя меня обнаружили в доме Чарли полицейские, хотя, чего скрывать, они приехали за мной. Я крикнул:
– Чарли, звони моему адвокату, он непременно вытащит меня оттуда!
В участке меня посадили в комнату для допросов. Капитан, ненамного старше, чем я, очень плохо следил за своей физической формой. Что ж, пончики и кофе сделали своё. А потом я узнал в его облике человека, которого давно знал, и ужаснулся. Очередной знакомый, с которым мы вместе учились, но в кого он превратился? Что время сделало с ним? Хотя, чему здесь удивляться? Это не город с миллионным населением, здесь все друг друга знают. Разумеется, кроме некоторых персон, появлявшихся в нашем поселении и столь скоропостижно его покидавших.
– Итак, мистер Бальдбридж, – он с трудом сохранял невозмутимость и серьёзный тон, – вы знаете, за что арестованы?
– За переход улицы в неположенном месте? – в шутку спросил я.
– Если бы. Скажите, где вы были в ночь на прощлую субботу?
– Спал в доме у
