этого хватит для сражения с Домохозяйкой и освобождения от проклятия.
По мере погружения в транс вокруг каждого разгорается аура. Здесь представлены все их цвета: ярко-оранжевый Фионы, лазурно-голубой Лили, ослепительно-белый Ро, жемчужно-серый Аарона, золотой Манон и пурпурный с переходом к индиго Нуалы. А также персиковый цвет зари Рене.
Я держу руки на коленях, зажав монеты в кулаках и спрятав нож на груди. Друзья начинают обматывать меня полосками шелка, пропитанного маслом. Я ощущаю себя фараоном, которого мумифицируют.
– Завязывайте потуже, – наставляет их Рене. – Чтобы ей было от чего освобождаться.
От меня лепестками расходятся полоски; каждая обматывает меня с плеч до талии. От масла шелк отяжелел и ощущается как железные цепи. Чем крепче меня связывают, тем меньше во мне уверенности в том, что я смогу разорвать эти путы. Не психологически, а именно физически. Может, я и ведьма, но особой силой рук я никогда не отличалась.
Наконец, когда я связана до пояса, Рене просит меня лечь.
– Сейчас мы отнесем и опустим тебя в реку, Мэйв, – мягко говорит он. – Надеюсь, ты не против?
– А мне нельзя просто зайти в нее? – спрашиваю я, ведь ноги у меня до сих пор свободны.
– Принять участие в этом должны мы все, – торжественно заявляет Рене.
И вот меня несут, обмотанную шелковыми лентами, и я стараюсь не думать о том, насколько нелепо выглядит это действие со стороны: группа людей несет замотанную во что-то белое девушку, чтобы бросить ее в реку.
Вода застает меня врасплох. По какой-то причине это единственное, к чему я морально не подготовилась. К погружению в ирландскую реку в январе. Может, я надеялась, что меня защитит магия, или что у меня будет столько важных дел на уме, что даже не замечу, насколько вода ледяная. Но я еще как замечаю. И это, по сути, единственное, что меня сейчас заботит и на чем я могу сосредоточиться. Я слышу свой крик от шока. Меня как будто режут ножами. Я не могу мыслить здраво, не могу вспомнить, для чего я здесь.
Я вижу, как на лицах отражаются беспокойство и сомнения по поводу того, правильно ли они поступают со своей подругой. Я чувствую, как вода подходит к моему лицу, и как они отпускают руки. Тело мое погружается в воду под собственной тяжестью. Вода смывает с лент травы, которые начинают плавать на поверхности.
Я утону. Я утону, а они будут стоять и смотреть.
Руки у меня немеют. Я пытаюсь расшевелить пальцы, но они окоченели, а кровь в них застыла. Я мысленно шепчу, обращаясь к ним.
Проснитесь, проснитесь, проснитесь.
Я нажимаю лезвием на шелк и наконец-то ощущаю, как он поддается. Одна лента перерезана. Руки чуть-чуть освободились. Потом разрезается вторая лента. Третья. Я буквально ощущаю, как они открепляются от меня и опускаются на дно реки.
Наконец у меня свободны обе руки, но я оказалась гораздо глубже, чем думала. Что странно, ведь когда мои друзья стояли в реке, вода доходила им едва до колен. Теперь же меня от поверхности как будто отделяют целые мили. Я как будто там, где обитают киты и дельфины.
Все, что нужно делать, это плыть вверх, вверх, вверх, бесконечно задерживая дыхание и разгребая воду сильными руками. Интересно, Лили ощущала то же самое? Ту же самую мощь, ту же самую бесконечную силу?
Я уже прихожу к мысли, что буду плыть вечно, пока вдруг не выныриваю на поверхность. На поверхности до сих пор танцуют перемолотые травы, но все остальное изменилось.
Хотя я все еще в Килбеге. На том берегу реки, где произошло столько важных моментов моей жизни. Но здесь нет дорог и машин. Вдалеке, примерно в миле отсюда, виднеется старый мост. На другом конце города заметна вершина собора.
Я не в своем времени. Я в эпохе Домохозяйки.
Наступает рассвет. Небо розовеет. Я вспоминаю слова Рене: «Просто следуй по пути». Но что это за путь? Здесь нет ничего, что указывало бы на него. Нет ни каменных плит, ни подобия дороги.
Я пытаюсь представить, что я бы делала, будь это обычный день. Пошла бы домой или в город. Но дом – это неправильный ответ. Дом – это место, где все остается неизменным. Разные события происходят в городе. Значит, я должна идти в город? В школу? В конце концов школа была построена возле устья Колодца.
И вот я иду вдоль берега. Потому что, если идти вдоль берега, рано или поздно окажешься в городе. Одежда сохнет как будто сама собой. Солнце постепенно поднимается, и становится очень спокойно. Тишину теплого утра раннего лета нарушает только щебетание птиц. Деревья пышные и зеленые. Во все стороны от меня разбегаются кролики. Я ненадолго задумываюсь о том, где сейчас Туту, и вдруг вижу, что он неторопливо вышагивает рядом со мной в своей измененной форме.
– Привет, мальчик, – хлопаю я его по спине. – Рада видеть тебя здесь.
В целом не так уж все и плохо. Мне кажется, что это даже относительно приятный способ победить проклятье. Просто идти и слушать пение птиц в прекрасной компании большого пса. Но когда в поле моего зрения появляется шаткий мост, меня охватывает паника. Середина моста обвалилась, и он походит на щербатую улыбку без передних зубов.
Сначала я думаю, что это не проблема – перейду по следующему мосту. Но потом вспоминаю, что следующего моста нет. Два других моста, соединяющих пригород с центром, построили только в двадцатом веке. Кажется, в пятидесятых годах. И что мне теперь делать? Идти дальше неизвестно сколько?
Тут я замечаю человека, прислонившегося к перилам разрушенного моста. Подходя ближе, я различаю черные кудри и перехожу на бег.
Ро.
На них голубая атласная куртка с белыми манжетами и воротником. Синие ботинки, белые носки. Почему-то я ожидаю услышать совершенно другой голос и удивляюсь, когда слышу знакомый, спокойный и привычный:
– Дамы, встречайте карту Домохозяйки! Надежду сулит она всем, а может, печаль.
– Это в самом деле ты?
– А кто еще?
– Не знаю. Обрывки моих подсознательных мыслей. Некий образ тебя.
Ро слегка склоняет голову и улыбается, разглядывая меня.
– Наверное, существует какой-то способ узнать это.
– Какой?
– Поцелуй и узнаешь.
Я отступаю назад и смотрю на его выражение лица. Рене предупреждал меня. Нуала тоже. Неужели это отвлекающий маневр Домохозяйки, предпринятый ею в попытке самосохранения?
Ро берет меня за руку и притягивает ближе. Сомкнувшиеся вокруг моей кисти пальцы белые и холодные, от кожи исходит запах древесного угля и роз. Губы Ро насыщенно-красного цвета, с фиолетовым
