и штаны? Или месяц с неба? – зло спросил он.
– Нет, это все, уважаемый Ахматбей, – поклонились бедняки. – Теперь мы видим, что вы честный человек.
– Да, да, я честный! А теперь убирайтесь! – взялся выпроваживать их со двора меняла, и когда последний из бедняков скрылся за калиткой, Ахматбей захлопнул ее, навалился на нее спиной и утер выступивший на лбу пот. – Уф-фу. Вот видите, ходжа: я честный человек, и все делаю, как и сказал!
– Да, теперь у меня нет сомнений на ваш счет.
– Значит, продолжим наши дела?
– Конечно, не вижу причин менять достигнутую договоренность.
– Отлично! – Ахматбей отлип от калитки, подхватил ходжу под руку и потащил его к дому. – Значит, мы сошлись на сумме в десять динаров в день.
– Именно так!
– И вас не будет?..
– Месяца три, четыре. Может, чуть больше.
– Превосходно! И сейчас мы…
Он опять не закончил, потому как калитка вновь хлопнула об стену, и во двор вбежал Саид. Оглядевшись и заметив ходжу, он воскликнул:
– Вот вы где! А я вас по всему селению разыскиваю.
– Что случилось, Саид? Видишь ли, я сейчас немного занят.
– Но дело крайне срочное! Там такое случилось, такое…
– Что именно? – разволновался ходжа.
– Я могу сказать вам только на ухо.
– Прошу прощения, уважаемый Ахматбей, – ходжа высвободил руку и подошел к Саиду. Тот что-то зашептал Насреддину на ухо, но, сколько меняла ни старался, так ни слова и не расслышал. – Плохо, очень плохо! – наконец произнес ходжа. Вид у него был крайне расстроенный и обеспокоенный, если не сказать, вовсе убитый. – К сожалению, я вынужден вас покинуть, – обернулся он к меняле.
– Но как же?.. – растерялся Ахматбей. – А наша договоренность?
– Увы, мне придется пока задержаться в вашем селении. Но если я все-таки соберусь уезжать, то я знаю, где найти достойного человека! – и они с Саидом выскочили со двора на улицу, а Ахматбей еще долго стоял, глядя на опустевший двор и пытаясь сообразить, что произошло.
Промаявшись переживаниями до самого вечера, Ахматбей все же не вытерпел и решил сам узнать, что могло заставить Насреддина отложить отъезд. Потерянные на бедняках деньги никак не давали ему покоя. «Может, у ходжи уже все утряслось, и он все-таки отдаст мне деньги? – размышлял Ахматбей, спеша к бывшему дому Зарифа, а ныне Саида, куда недавно перебрался Насреддин. – Нельзя упустить такую сделку. Даже представить трудно: триста золотых в месяц, девятьсот – за три, тысяча двести – за четыре. А если ходжи не будет дольше? Уй-юй! И ведь совершенно ничего не нужно делать».
Так он думал, подходя к дому Саида, со двора которого доносились сильный шум и людской гомон.
«Чего, интересно, у них там творится? Неужели презренный вор Саид решил устроить новоселье? И откуда только у него деньги взялись? Неужели, ходжа тратит мои деньги?..»
Ахматбей нетерпеливо постучался в калитку, потом еще раз. Наконец она открылась, и на пороге возник Саид.
– Что вам, уважаемый?
– Мне нужен ходжа.
– Ходжа? Одну минутку. – Саид затворил калитку перед самым носом менялы, собравшегося было войти во двор.
– Нет, что себе позволяет этот заморыш! – обиженно проворчал Ахматбей себе под нос, отпрянув назад. Но тут калитка вновь отворилась, и перед менялой возник Насреддин.
– А, Ахматбей! Что вас привело ко мне?
– У вас были какие-то проблемы. Я беспокоился и решил зайти и узнать, все ли уладилось.
– Приятно слышать, но все проблемы разрешились наилучшим образом. Понимаете, вместо двух баранов купили одного.
– Баранов?
– Ну да. У Саида свадьба, и полным ходом идут приготовления.
– И из-за какого-то одного барана было столько шума? – не поверил ушам меняла.
– Простите, почтенный Ахматбей, но разве недостачу барана можно назвать пустяковом? А из чего же тогда готовить плов, шашлык и прочее?
– И вы по этой причине отложили свой отъезд?
– Я взялся лично проследить, чтобы все устроилось как надо, – значительно произнес Насреддин. – Молодежь может упустить какую-нибудь важную вещь, и тогда все пойдет наперекосяк!
– Вы правы, ходжа, – перебил Ахматбей. – Но скажите, ваш отъезд…
– К сожалению, мне пришлось его отложить. Саид слезно просил меня задержаться и помочь ему с обустройством дома и хозяйством на первых порах. Так что, сами понимаете, – ходжа, как бы извиняясь, развел руками.
– Жаль, очень жаль, – выдавил через силу Ахматбей. С его губ готовы были сорваться более крепкие выражения, но меняла сдержался.
– Да вы не расстраивайтесь так, – подбодрил его Насреддин. – По крайней мере, бедняки вернули свои деньги. Всего доброго, уважаемый, – сказав так, ходжа вновь захлопнул калитку перед носом разом сошедшего с лица менялы.
Некоторое время он стоял, сверля взглядом резную деревянную дверь, за которой готовились к веселью, а потом сплюнул в сторону и потряс кулаками.
– Ы-ы, будь ты проклят, старый проходимец! Будь ты проклят!
Ответом ему был хохот с той стороны забора. Ахматбей принял его на свой счет, но он ошибся – тем, кто смеялся, было просто весело на душе и притом не было ни малейшего дела до жадного менялы, стенающего под забором от осознания того, как ловко его провели.
Когда Ахматбей вернулся к себе домой, купец, гостивший у него, обо всем догадался по его лицу.
– Ну что, и вас провел старый прохвост, а?
– Шли бы вы, почтеннейший… – огрызнулся меняла.
– Куда? – не понял купец.
– Спать! – буркнул Ахматбей и поплелся в дом, непрестанно что-то ворча себе под нос и дергая щекой.
Говорят, когда тебя поминают словом, то твои уши краснеют и начинают гореть. Чепуха! Уши у Насреддина в тот вечер никоим образом не изменили ни своего обычного цвета, ни теплоты. И ему вовсе было наплевать, что думает о нем меняла и ему подобные. У него и без того забот был полон рот, а переживания, если и были, то исключительно приятные.
Глава 21. Мельница с подвохом
Время уплаты налогов – не самое приятное из времен. Оно наступает, как только собран урожай. Налогов имелась целая уйма, а тех, кому они причитались, числом было никак не меньше самих налогов, если не больше. В маленьких селениях, удаленных от крупных городов, крупные чиновники появлялись, правда, редко – кому хотелось тащиться в такую даль ради пяти-десяти мер зерна и фруктов. Да и вовсе не факт, что удастся довезти собранное обратно в целости и сохранности, ведь дороги кишели разбойными шайками, и запросто можно было лишиться не только собранных налогов, но и жизни. Однако и без крупных чиновников в селениях, подобных тому, о котором идет речь, нахлебников хватало с лихвой.
Очень мелкий, но важный из
