с содроганием. Но в то же время этот монстр являлся самой желанной добычей для племени, ибо состоял почти из одних мышц, то есть являлся одним сплошным куском мяса. Эдакая колбаса длиной до пятнадцати метров и полтора шириной. Разве что колбаса не круглая, а плоская, как болотная пиявка. Пиявка длиной более десяти метров…
Как и встречающиеся в кронах редких степных деревьев древы, их гигантские сородичи были медлительны и неповоротливы днем и стремительны ночью. Лесные жители ограждали свои селения от ночных поползновений многосоткилограммовых червяков посевами плима, пыльца и порошок из семян которого вызывают мгновенное раздражение на коже зуула. Но вот сейчас один из этих монстров подкараулил жертву у воды, за пределами посевов жгучего растения. Одним ударом он накрыл двоих воинов. Тело одного изломанной куклой лежало в воде. Второй был еще живой. Змей пожирал его, с хрустом перемалывая кости. Сожранный почти по пояс воин дико орал. Пятеро оказавшихся рядом сартуков метали в зуула дротики, но тот не обращал на такую мелочь внимание.
Я поспешил сделать единственное, чем мог помочь в данной ситуации попавшему в челюсти гиганта воину – вышиб из оболочки его сознание. При этом сам зацепил изрядную порцию боли и ужаса, заставившую мою сущность на некоторое время оцепенеть. Стряхнув оторопь и воспылав гневом к ползучей твари, попытался нащупать ее сущность. Однако кошмарное создание оказалось слишком примитивно, чтобы обладать хотя бы толикой какого-нибудь подобия разума. Это была одна сплошная мышца, по центру которой тянулся пищеварительный канал. И лишь один инстинкт – жрать.
Ощутив свою беспомощность перед прожорливой массой, я порадовался тому, что оболочка Крика находится на противоположной стороне холма и не может показать молодым воинам свое бессилие перед зуулом.
Можно было пригнать несколько стахов, чтобы те парализовали чудовище ядом. Но для этого пришлось бы разорвать кольцо окружения холма. А давать даже малейший шанс кому – либо из сквилов улизнуть и предупредить раньше времени соседей я не хотел.
Вот один из воинов ловко вскарабкался на дерево, пробежал по толстой ветке, спрыгнул на спину зуула и принялся неистова колоть того дротиком. Я только успел узнать в отморозке Гурика, как в следующий миг, монстр вздыбил переднюю половину туловища. Храбрец не удержался и полетел в воду. Следом в реку обрушился всей своей массой зуул, изо рта которого все еще свисал наполовину проглоченный сартук. Но расстроиться из-за гибели советника мне не пришлось. Гурик чудом избежал удара гигантской туши. Его лишь отбросило поднявшейся волной метров на тридцать вниз по течению. С невольным облегчением я увидел, как юноша бодро выбрался на берег. Но когда он, выхватив из колчана новые дротики, вновь побежал на монстра, мне осталось только мысленно сплюнуть и переключить внимание на штурм крепости.
А здесь уже во всю шли схватки внутри крепостных стен. С первого взгляда стало понятно, что без жертв не обойдется. При чем, с обеих сторон. Лесные жители лихо орудовали огромными боевыми топорами. Держа один топор в правых руках, второй в левых, сквилы изображали ими такую смертоносную мясорубку, что у сартуков, несмотря на большое численное преимущество, не было никакого шанса к ним приблизиться. Оставалось только забрасывать противника дротиками. Впрочем, большая часть дротиков отбивалась стремительно вращающимися топорами.
Несколько таких воинов крутили свое смертельное оружие у обоих ворот, не позволяя проникшим через стену сартукам приблизиться и открыть массивные створки, за которыми в нетерпении топталось мое воинство. Я вознамерился вывести из строя могучего сквила, положившего у южных ворот не менее десятка сартуков, но меня опередил Молок, принявший оригинальное решение. Мой старший советник нашел где-то бревно длиною метров шесть, ухитрился в одиночку его поднять и теперь несся с этим тараном на могучего сквила, на ходу крича соплеменникам, чтобы те посторонились. Ударом сразу двух топоров порубежнику удалось отбить направленный на него конец бревна. Но все же воин не устоял, когда Молока занесло и он споткнулся, выронив тяжелый таран противнику на ноги. От удара по коленям сквил упал навзничь, продолжая при этом крепко сжимать топоры и отмахиваться от наседающих степняков. Молок поднялся на мгновение раньше противника. Это дало ему шанс схватить бревно за один конец и перебросить так, чтобы оно придавило торс сквила. Повинуясь его команде на оба конца бревна тут же насели сартуки, и могучий защитник крепости оказался прижат к земле. Сверху он походил на упавшего на спину и придавленного тяжелой веткой жука, неистово шевелящего в воздухе лапками. Вот только в лапках у этого жука были зажаты боевые топоры, которыми он едва не доставал насевших на концы бревна сартуков, не давая тем придавить его как следует.
Окрик Молока остановил воинов, занесших дротики над придавленным противником, и я с удовлетворением услышал, как мой советник распорядился брать сквила живым. Если все лесные жители такие же отчаянные рубаки, как защитники этой крепости, то мне крайне необходимо будет наладить с ними мирный контакт. Иначе свои новые, пока еще не завоеванные владения степному народу придется отстаивать долго и большой кровью.
Прием с бревном был повторен на других сквилах. Теперь уже два сартука брали бревно с двух концов и с разбегу сбивали им очередного мастера фехтования топорами. Южные, а за ними и северные ворота открылись, в крепость хлынуло и быстро заполнило все свободное пространство степное воинство. Отдельные группы защитников забаррикадировались в казарме и других крепостных постройках, но их судьба уже была предрешена.
Леег. Путь к семи водопадам
Наконец лодки отчалили и под мерный плеск синхронно опускающихся в воду весел двинулись против неспешного течения. Держались ближе к берегу, где течение практически не ощущалось.
Вскоре мы прошли место впадения Гута. Здесь чистая вода притока заметно разбавляла мутные воды Лабы. Даже у противоположного берега можно было разглядеть неглубокое дно. Но чуть выше вода вновь приобретала свой мутновато-желтый цвет.
Я с интересом смотрел на проплывающий мимо берег. Когда-то любил так же смотреть из окна вагона на проплывающие мимо бесконечные земные леса. Только сейчас не мелькали столбы, и вместо стука колес слышался более степенный всплеск опускающихся в воду весел.
Вот деревья на берегу стали реже, но с более массивными стволами. Я узнал раскидистые чиндрагоры и машинально начал высматривать пасущихся гиратов. Однако вместо гигантских жуков-носорогов заметил стоящих под одним из деревьев сторов. Лиц с такого расстояния различить невозможно, но одна низкая коренастая фигура показалась знакомой. Вероятно, встречались на торжище. Я попытался вспомнить, кто же это такой,
