Лилия
– Принимай работу, Беленькая! – сверкает белозубой улыбкой Бандит. – Любо-дорого посмотреть, а? Остались лишь штрихи, но это уже твоё творчество. Я тебе пару девочек пришлю в помощь. Покомандуй ими, не стоит самостоятельно гнуть спину.
Он прав. И я душу в себе раба. Потому что очень хочется сделать всё самой, своими руками, но надо бы закончить уже с холлом, расставить мебель, включить фонтанчик. Утереть нос и Гепарде, и Крокодилу. Потому что я знаю: к тому чуду, что очень скоро здесь появится, трудно остаться равнодушным.
Я уже давно подобрала и заказала растения. Сегодня привезут моих красавцев, и можно будет творить.
А ещё… нужно быть слепым, чтобы не заметить: Бандит и Гепардовна спелись за выходные. У него воодушевлённо горят глаза. У неё лицо румяно-счастливое и видно: она держится лишь на адреналине, а позволь ей – рухнет и отключится, уснёт, потому что, по всей видимости, ночка у этой экзотической парочки была весьма бурная и однозначно бессонная.
– Всё получилось? – украдкой показываю глазами на Еву Бертовну, что стоит и грезит наяву.
– Даже лучше, чем я думал, – цокает языком Серёга, – не женщина, а мечта. Кажется, я пропал, Лиль.
– Кажется, и она тоже, – фыркаю осторожно, чтобы никто не услышал.
– Думаешь? – сомневается бандит.
– Уверена!
Более непохожих людей трудно сыскать. Породистая Гепарда и Котяра с боевыми шрамами… Хотя, если разобраться, то много у них общего. Серёга не безродный пёс, а всего лишь свободный художник, который плевал на общественное мнение и одним движением отбросил в сторону шелуху, мешающую ему творить и дышать. Потому что между этими двумя понятиями у него стоит знак равенства.
Не знаю, зачем я это делаю, но пока идут последние мазки на Серёгином шедевре, я подхожу к Евангелине Гербертовне, которая невольно следит за Бандитом. О, я могу её понять. Там есть на что посмотреть. Он, безусловно, не Крокодил, но хорош, великолепен даже.
– Хотите совет? – спрашиваю и наблюдаю, как она вздрагивает, смотрит на меня удивлённо. – Я от всей души.
Она ждёт, настороженная, как лань, что в любую минуту готова дать стрекача. Я её понимаю: она без конца меня третировала, а поэтому не ждёт ничего хорошего. Но я мелкой мстительностью не отличаюсь. К тому же, я влюблена в собственного мужа, и поэтому готова осчастливить всех, кто попадает в поле моего зрения.
– Не мешайте ему творить, – говорю я, так и не дождавшись Гепардиного кивка. – Не перекрывайте кислород. И тогда он даст вам намного больше, чем вы ожидаете. И останется надолго, если не навсегда.
Я ухожу от Гепардовны прочь с чувством удовлетворения. По крайней мере, я попыталась этих двоих сделать счастливыми. А уж получится или нет – во многом зависит от них самих.
Я ухожу к своему шедевру. Меня ждут растения. Особая схема рассадки, которую я любовно продумала и сейчас попытаюсь воплотить мечты в реальность.
– Слушай, Беленькая, ты пацана нам на лето не подгонишь? Ну, когда у него там школьные дела закончатся? Отличный парень, слушай. Замечательный. Гений! Я давно такого в команду искал.
Он немного сейчас не в тему. Я уже настроилась на бессловесный разговор с цветами, но понимаю, о чём он.
– Я не торгую людьми, Бандит. И тебе надо, наверное, у него спросить, захочет ли он с вами работать. Что-то мне подсказывает: он птица гораздо более высокого полёта. Ну, не обижайся. Твои проекты для него – тьфу. Игрушки. Развлекалово.
Я вижу, как раздувает ноздри Серёга, готовый сказать какую-нибудь резкость в защиту того, чем он живёт.
– Мне кажется, из него хороший программист получится. Хакер, – улыбаюсь, почему-то вспомнив сеть, что нас вчера с Крокодилом накрыла. – Но это не исключает того, что он согласится и с тобой сотрудничать. Ему понравилось.
И больше я на разговоры не ведусь, не размениваюсь. У меня есть дело, от которого вырастают крылья у меня.
– Ген, не жди меня сегодня, ладно? Я хочу поработать целый день. Поэтому забери Костика из садика, пожалуйста. И последи, чтобы юные и древние не выдрали друг другу глаза.
Я не слушаю возражений, Крокодильего пыхтения. Отключаюсь, чтобы никто не мешал священнодействовать.
61. Просто жизнь и догадки
Геннадий
Лилька меня разозлила. Хотел поступить по-своему: стукнуть кулаком по столу и заявить, кто в доме хозяин, но когда, преисполненный решимости, спустился вниз, чтобы устроить погром и учинить домостроевский скандал, то замер, разглядывая свою жену.
Вроде всё то же самое. Худенькая, лопатки торчат. Кудряшки в хвост собраны, руки чуть ли не по локоть в земле. На лбу – грязная полоса. А лицо… счастливое. И то, что она делает, взгляд останавливает, но сама Лиля привлекает сильнее. Глаза у неё живые. И вся она – звенящая, одухотворённая, возвышенная какая-то.
И я вдруг понимаю красоту этого мгновения. Осознаю, что не имею права лишать свою Лилию полёта.
– Красиво, правда? – спрашивает она, застенчиво улыбаясь.
А я ощущаю вселенское одиночество. Такое, что хоть волком вой.
То, что она сделала, безусловно, останавливает дыхание, заставляет остановиться, полюбоваться. Открыть рот от удивления.
– Это суккуленты, родственники кактуса. До встречи с тобой я любила просто цветы. Как ты знаешь, мама держала несколько магазинов. Мы продавали цветы разные, но в основном цветущие. Те, что дарят на праздники или просто так, когда душа просит.
А я… влюбилась в кактус, который ты мне подарил. И с той поры открыла для себя новый мир – в страну суккулентов. Они прекрасны, разнообразны, в основном неприхотливы. И тоже цветут нередко.
Когда мне давали возможность, я творила. Но часто заказчики останавливались на стандартных вариантах, а мои фантазии оставались здесь и здесь, – показывает Лиля поочерёдно на голову и грудь, где притаилось её большое горячее сердце.
– Влюбилась в Кактус? – делаю шаг ей навстречу. Имею в виду себя, конечно же, но Лилька сейчас на другой планете.
– Ген, – любуется она со стороны зелёной зоной, созданной её фантазиями и реализованной сумасшедшим пиратом, – а у тебя ещё одного диванчика нет? Точно такого, как выставочный раритет? Для симметрии. А ещё бы несколько кресел. Шикарная зона отдыха получилась, правда?
– Найдём диванчик, – даже если и нет, прикажу – сделают столько, сколько ей нужно. – И зона отдыха замечательная, – вздыхаю, понимая, что ничего мне сейчас не обломится. Но я ошибаюсь.
Лиля порывисто обнимает меня и целует в щёку.
– Спасибо! – шепчет так горячо, что я бы прямо здесь из костюма выпрыгнул, никого не стесняясь.
– За что? – пытаюсь натянуть на лицо маску поравнодушнее, но вряд ли у меня получается: я взволнован.
