Я смотрю на него снизу-вверх. Лёжа под ним. Сердце снова колотится, частые удары отдаются во всём теле.
Надо что-нибудь ответить, но слов просто нет.
Я привлекаю его. Как женщина.
И он… привлекает, волнует меня как мужчина. Со своими порочными манерами, со своей драконьей силой и красотой, он всё-таки начал на меня влиять. Сердце вдруг признаёт этот факт, почти останавливаясь.
На миг в груди что-то трепещет. Хочется поднять свободную руку и коснуться губ дракона. Хочется, чтобы он наклонился и поцеловал меня — так же яростно и горячо, как в первый раз.
А потом я пугаюсь этого желания, этих мыслей.
Это же всё иллюзия!
Тейнан просто сказал, что реагирует на меня. Под заклятьем. О чём я думаю? У него совсем другие планы на жизнь, на женщин. Драконица, Илина! Мы из разных миров, мы расстанемся в любом случае, и вообще, положение безумно серьёзное!
— Я просто хотела сказать, что меня не надо соблазнять и уговаривать, — произношу хрипло. — Я боюсь, но отступать не хочу.
Взгляд Тейнана остаётся опасным, для моих нервов — уж точно. Продолжает меня пытать. Горячий, пристальный. Мужской.
Напоминающий тот, в лесу, когда мы стояли у дерева.
И я резко отворачиваю голову. Стараюсь не смотреть на его красивую руку, смотрю в стену!
— Скажи, если мы выкрутимся, — продолжаю, сжимаясь внутренне. — Какие у тебя на самом деле шансы победить Сейдера?
Пальцы на моём предплечье напрягаются, как и всё тело дракона надо мной, хотя он не меняет положения.
— Ты можешь предположить. Примерно такие же, как и у него победить меня.
— Ты ведь должен быть слабее, если рождён от драконицы.
Знаю, что ему это не понравится, но вопрос прорывается сам. Когда я вновь смотрю на принца, по его лицу и правда скользит недовольство, губы поджаты.
— Это общее правило, заклинательница. Дети от вас рождаются сильнее. Чаще. Надёжнее. Но это не значит, что наш народ не выживет сам по себе.
— И всё же?
— Может, мне повезло, что мать одарила меня внушительной магией, — бросает Тейнан. — Может, дело в том, что я с детства знал, как много мне придётся доказывать. Что тебя удивляет? В тебе нет драконьей силы, нет великого дара, но сейчас ты самая завидная невеста на отборе. И от тебя зависит, кто сядет на наш трон.
— Но Сейдер ведь правда убьёт тебя, если победит. — Я сглатываю. — И всё же, ты так отчаянно ищешь этого боя.
Не знаю, этого ли я добивалась, но Тейнан наконец отпускает меня. Садится прямо. Горячая кисть оставляет мой локоть, и без неё вновь немного зябко.
— Сомневаешься, потому что можешь оказаться в руках Сейдера из-за меня? — спрашивает он тяжело.
Скорее мне не даёт покоя, что он так легко рискует собственной жизнью.
Он правда хочет… кажется, защитить драконов. Женщин, от которых я не видела ничего хорошего, но многие из которых не виноваты. Даже если всё это ради одной драконицы. Или из-за чего-то ещё, о чём я не знаю. Даже если так, это слишком… не соответствует всему, что я думала о зеленоглазом принце раньше.
— У меня тоже бывают нормальные реакции. Вовсе не хочу, чтобы ты умирал.
Ресницы Тейнана вздрагивают, он слишком глубоко вздыхает.
— Просто пообещай мне, что будешь хорошим королём, — продолжаю я. — Что отменишь эту проклятую дань, о которой мы говорили. Рано или поздно.
— Не могу не признать: сейчас хорошее время торговаться, да. — Принц усмехается, но его выражение вдруг меняется: — А ты совсем не думала о том, чтобы…
Но он не договаривает.
Тонкие губы двигаются, и дракон прерывает себя на середине фразы новой невесёлой усмешкой.
А потом наконец подаётся назад. Ложится вновь — просто рядом.
— Не важно. Я могу пообещать тебе, что постараюсь сделать всё для нас и вас. Если, конечно, ты поверишь.
Я так и не понимаю, что он хотел сказать.
Некоторое время слежу за дыханием. Лежу, пользуясь тем, что мысли наконец текут свободнее и легче. Вдруг гаснут магические лампы — кажется, от того, что мы долго не двигаемся. Я видела такое в паре залов.
— Откуда вообще взялись эти законы? — произношу я медленно, задумчиво. — Велящие вам брать нас в жёны?
Тейнан тоже отвечает не сразу.
— Когда-то давно это сделали первые из драконов. Чтобы защитить себя… в том числе от вас. Твой народ истреблял мой, когда мы только прилетели в эти земли. Вас было невообразимо больше, впрочем, как и сейчас. Вы были слабее, но обращались к своим богам, и они дали вам заклинания. Вы охотились на нас как на чудовищ. Были угрозой.
Мне хочется сесть вновь, но я не двигаюсь.
— А потом?
— Потом всё это превратилось в традиции. В погоню за властью. Представь: если в среднем дети от вас сильнее, если вы первыми рожаете сыновей, которые чаще становятся воинами, так заманчиво взять одарённую людскую жену. И защитить свой род, потомство. Мы стали использовать вас как оружие друг против друга. Поэтому, — кажется, он подбирает слова, — я так отношусь к вам в целом. Вы проиграли войну, но словно прокляли нас напоследок. Раскололи изнутри.
Это… не совсем похоже на то, что я слышала всю жизнь.
Даже от Найтера.
— И девчонки, которые хотят устроить свою жизнь, страдают из-за вас. А вы — из-за них.
Порочный круг, из которого так сложно найти выход.
— Знаешь, в бездну опасность, — произношу на выдохе. — Я уже плевала на неё, наплюю и снова. Серьёзно.
Рука Тейнана рядом с моей каменеет. И его плечо, которого я всё равно касаюсь. Но говорит он снова не то, чего я жду.
— Значит, всё-таки поверишь?
Я бы поёжилась, но его голос какой-то негромкий и особенно пробирающий.
— Если ты обманешь меня, то причинишь мне вред. Очень серьёзный. Я могу даже умереть от злости.
— Я знал, что человечки хрупкие, но тебе причиняет вред всё подряд. Тебе дышать опасно, что уж говорить про прогулки в одиночестве вечерами.
Невольно усмехаюсь.
Плохой знак: ещё немного, и его остроты начнут казаться мне смешными.
— Давай я сниму заклинание, — предлагаю неожиданно для самой себя. — Ту часть, которая про других женщин.
Зачем? Потому что мне не нужно держать его таким образом. Мы перестали быть врагами, мы связаны теперь так плотно, что даже жутко.
А ещё… потому что мне вдруг дико хочется, чтобы он больше не смог сказать, что я привлекаю его из-за чар. Никогда. Хочется вернуть ему свободу. Чтобы он посмотрел на Реалею и других женщин нормально — и чтобы между нами всё стало по-честному, будто это… даст хоть что-нибудь понять.
