— А без опасных для жизни приключений хоть с одним фамилиаром обошлось? — шутит светлый.
— Пухнатый Буч. Его я обнаружила в аквариуме, где он маскировался под водоросль. Моя тетя разводит декоративных рыбок, но совершенно не дружит с духами водной стихии и чистит аквариумы самостоятельно. Почему-то странный зеленый комок с глазами ей совсем не понравился, и она уже собиралась его развоплотить, да я не позволила. Буч — дух добрый и безвредный. А уж какой полезный! Даже тетя это признала, когда он стал охотно помогать по хозяйству, а после я забрала себе и Йокко, не удержалась. Тоже без риска для жизни.
Снова смеемся над удачной шуткой.
— Оказывается не только мое детство прошло в странном окружении, — отметил Арес, просмеявшись. — Ну а феи? Про них ты так и не упомянула.
— О! Элла и Гелла появились у меня гораздо позже, уже время учебы в академии.
В один прекрасный момент тетушка Марджери заметила, что я «тащу в дом» всех неприкаянных духов, и, пока я не приручила кого-то похуже. Например, какого-нибудь мелкого демона «патамушта он же такой милаха». И принялась читать мне занудные нравоучения на тему: «нельзя всех духов подряд делать фамилиарами», так что мне пришлось остановиться.
— Феи — очень удачное приобретение, хоть мне и пришлось с ними повозиться. Даже побывать в Запретном лесу.
— То есть и здесь без приключений не обошлось? — догадливо улыбается Арес, явно предвкушая новую историю.
— Вроде того. Ты не подумай, бывать там не запрещено, но и соваться просто так не принято. За жизнь и здоровье смельчака никто ответственности не несет. Даже страховку не выплатят. Зато именно там можно найти особые места для особенных ритуалов. Ведь в призыве порой важна каждая мелочь. Одних духов призывают мановением руки, в то время как для других нужно верно выбрать место и время. Правильно нарисовать схему призыва. Произнести нужные слова… — поняв, что увлеклась, замолкаю.
— И?
— Тебе и правда все это интересно?
— Да, — кивает светлый. — Как ты справилась с феями? И какие опасности поджидали тебя в Запретном лесу?
— Птиц помог обезвредить охранников. Отвлек их на время. И не смотри на меня так, это были магические существа, и они совершенно не пострадали, — поспешила объясниться. — Мимо магических ловушек мы тоже успешно пробрались, а вот с феями возникли сложности. Я рассчитывала на одну, а пришлось брать двоих сразу, или они отказывались служить. Заставлять их силой мне не хотелось, да и на это потребовалось бы в четверо больше усилий и магии. Но Птиц как-то умудрился уговорить Геллу уговорил, а Элла к ней сильно привязана. Вот так. Назад мы вернулись тем же путем и едва за это не поплатились.
Я передернулась, вспоминая, как меня едва не сожрали на выходе. Помогли как раз феи, сумевшие уговорить стражей нас выпустить.
— Не могу определиться, ты чересчур смелая для отличницы или чересчур безрассудная? Но теперь мне понятно, почему ты и такой добычи, как я, тоже не испугалась.
Восхищение в голосе мужчины — так непривычно и приятно.
— Испугалась, конечно, — смущенно улыбаюсь. — Но не могла отступиться, ты сам знаешь почему. Видел же Маклюса? Кстати, спасибо тебе за помощь. А у тебя что было за детство? — спешу перевести тему.
— Сначала безбедное и счастливое, но все очень быстро изменилось. Началась война и все «прелести», что с ней связаны. Я потерял родителей, и пришлось быстро взрослеть, чтобы не расстаться с жизнью.
— Ох, прости…
Зато теперь ясно, почему Арес так хорош в боевых искусствах и такой сильный маг. Наверняка служил в армии и, скорее всего, принадлежит к аристократическому роду. То, что он не из простых смертных — очевидно. Выспрашивать подробности о непростом прошлом светлого стало как-то неловко.
— Ничего, все уже в прошлом, — отмахивается Арес. — А ты, вижу, росла хулиганкой? — отмечает он, снова возвращаясь к разговору обо мне. — Мне кажется, или тетя за тобой плохо присматривала? Нехорошо, чтобы девочка подвергалась постоянно риску. Но как так вышло, что ты тоже росла без родителей? С ними тоже что-то случилось?
Вопрос застал врасплох.
— Я… Я плохо помню свое детство, и всегда жила с тетушкой Марджери.
Тетя не любит говорить о своей сестре — моей маме, а об отце я и вовсе ничего не знаю. В детстве она все больше отшучивалась в ответ на мои вопросы. Потом отвечала, что мама работает в императорской секретной службе и уехала далеко-далеко, но обязательно вернется, а моя задача подрастать и не расстраивать маму плохим поведением. Тем же самым она объясняла мне отсутствие ее портретов в доме — не положено.
Но когда я подросла и стала особенно настойчивой и подозрительной, а в истории про секретную службу давно перестала верить, она назвала мою маму женщиной низкой морали, которая погибла из-за собственной глупости, а меня любопытным демоновым отродьем, и потребовала больше не оскорблять ее чувств подобными разговорами.
Сказать, что эта вспышка меня шокировала, это ничего не сказать. Я замкнулась в себе и просидела в комнате три дня, прежде чем в дверь осторожно постучали. Тетя Марджери пришла с повинной и рассказала правду.
— Прости, это было нетактично с моей стороны, — Арес неверно расценивает мое длительное молчание.
Но почему-то мне захотелось рассказать ему свою историю.
— Моя мама работала на мелкой должности в дворцовой канцелярии. Однажды ее соблазнил один из высших аристократов и, когда она забеременела, бросил. Ее уволили с работы за аморальное поведение. Мама сильно страдала и винила во всем меня. Когда я родилась, она бросила меня на свою благочестивую сестру, и возобновила попытки добиться внимания моего отца, но тщетно. А когда мне исполнилось четыре — она пропала без вести. То ли уехала и начала новую жизнь, то ли просто умерла…
Арес обнимает меня за плечи, притягивает к себе. Ощутив такую нужную мне сейчас поддержку, продолжаю:
— Я сильная магесса, но у мамы магический дар был еще более слабый, чем у тети. Это значит, что мой отец точно был из высших аристократов.
— Поэтому ты так рвешься во дворец, — догадывается Светлый. — Чтобы узнать, кто он такой. Да?
В ужасе смотрю на Ареса. Как он догадался? Это же самая сокровенная моя тайна. От волнения подводит живот, и поджимаются пальцы на ногах. Ловлю себя на мысли, что пытаюсь вести мысленные подсчеты, чтобы успокоиться — привычка, выработанная в детстве, что бы было легче не думать о маме и своем подлом отце.
Вот ведь! А я-то считала, что научилась с этим справляться. Но нет.
— Главное, не убивай его сразу, — шутит светлый слегка разряжая обстановку, и обнимает меня за плечи подбадривая.
— Не буду. Сначала допрошу с пристрастием, — улыбаюсь грустно.
А ведь я была простой мелкой врединой и хулиганкой до того разговора, но после того, как тетушка Марджери принесла извинения и, наконец, рассказала правду о родителях, меня точно подменили.
