— Ну, у меня сегодня одно занятие, — чуть подумав, отозвался я, — Еще мастер-класс Стас навязал. А после обеда нужно встретиться с человечком — хочет мне подкинуть заказ на оформление своей квартиры.
В эту работу я вцепился обеими руками, потому что гонорар, который мне озвучили при предварительном обсуждении, приятно грел душу и сердце. Да, это означало, что я снова погрязну в работе с головой, и на мастерскую у меня времени не останется, но это было мелочью. Я понимал, что на мне лежала уже куда бОльшая ответственность, чем раньше. К ребенку в лице Демида присоединилась любимая женщина, которую я всеми силами старался сделать счастливой.
— Значит, занят весь день, — резюмировала Лена, выводя своим пальчиком у меня на груди только ей понятные узоры.
— Тебя это расстраивает? — спросил я, начиная переживать.
Конечно, ведь я с самого возвращения с турбазы только и делаю, что работаю. Правда, раньше я старался освобождаться максимально быстро, но факт оставался фактом — днем я отсутствовал. И Лена наверняка скучала дома, в четырех стенах. Даже Кот развлечь её не мог, поскольку он взял дополнительные группы и целыми днями зависал в школе. А моя девушка маялась дома, одна. Наверняка, ей это навевало не самые приятные воспоминания — ведь в том, другом доме она тоже всё время была одна. Как в клетке.
Но Лена покачала головой, выражая тем самым полное несогласие с моими мыслями.
— Мне бывает скучно, но я ведь всё понимаю, — с улыбкой заметила она и добавила, — Пока тебя не будет — я прогуляюсь. Дойду до кофейни, подышу воздухом.
Моя рука, которой я лениво поглаживал её плечо, замерла. Нахмурившись, я прямо спросил у девушки:
— Ты уверена, что тебе стоит выходить? Вдруг, тебя ищут?
Чуть повернув голову, Лена уперлась подбородком мне в грудь и бросила на меня внимательный взгляд, в котором читалась насмешка.
— Ефим, мы не можем так жить вечно. Я не комнатное растение, мне нужно бывать где-то, кроме квартиры и школы танцев. И потом — рано или поздно мне придётся встретиться с Костей и поговорить. Бесконечно прятаться не получится.
— Да, но я бы хотел, чтобы это рано или поздно случилось в моем присутствии, — не мог прекратить я бурчать, — Одну я тебя к этому монстру не пущу.
Фыркнув, Лена поднялась с кровати, натягивая на голое тело первую попавшуюся — мою — футболку. Повернувшись и явно ища взглядом штаны, она добавила:
— Кофейня — в двух шагах от нашего дома. Ничего со мной не случится.
Ну, вот и как тут можно спорить? Честно — после того, как она сказала «нашего» — я уже перестал слушать. Мысли улетели куда-то не туда, а на душе стало так тепло, будто кто-то врубил отопление на полную мощность. Эта чертовка знала, на какие точки надавить, чтобы убедить меня в своей правоте.
Так что, собравшись, накормив завтраком всё наше небольшое, но шумное семейство, поцеловав Лену на прощание и захватив с собой Демида, я поспешил на работу.
Если бы я знал, чем это обернется — отменил бы все дела и остался бы дома, вместе со своей девушкой-весной. Хотя, говорят, что судьба — она и за печкой найдет. И какие-то стены ей не помеха…
* * *
Лена сидела в кофейне, за столиком у окна, и читала книгу. Рядом стояла кружка с её любимым латте, в который бариста щедро плеснул бананового сиропа. При этом он так широко улыбался девушке, и настолько ненавязчиво подвигал к ней салфетку со своим номером телефона, что блондинка только диву давалась. Вернув милому на вид парню улыбку, Волкова села за столик, проигнорировав белый клочок с цифрами. Она не хотела никого обидеть, однако и давать ложных надежд в её планы не входило. Реальность была сурова к милому кофейному юноше — в сердце Лены было место только для одной души. И оно уже было занято.
Но само происшествие заставило Волкову улыбнуться. Отвлекшись от чтения, она поймала себя на мысли, что такого с ней не случалось очень давно — никто не пытался с ней познакомиться со времен первых курсов университета. Нет, на неё смотрели, и порой даже засматривались, но никаких попыток ухаживать не было. Словно на ней стояло клеймо «принадлежит другому». Большое такое, красное — и пряно на лбу. Или дело было в ауре, которая её окружала — плотная пленка несчастья и тоски.
Лена окинула себя взглядом — простые джинсы, клетчатая рубашка, волосы забраны в хвост, и никакой косметики. О необходимости каждый день наносить макияж девушка открестилась, стоило ей захлопнуть дверь квартиры, в которой она прозябала все четыре года брака. Ефиму не нужна была картинка — он свою позицию обозначил давно и весьма четко. Ему нужна была она — просто Лена. Молодая женщина, которая, окунувшись в отношения с художником, снова почувствовала себя молоденькой девчушкой.
И, судя по всему, это замечали и окружающие. Факт — роскошная, эффектная Елена Волкова не производила того же впечатления, и не имела того успеха, который был у простой девушки Лены. Видимо, правдивы оказались любовные романы и цитаты в социальных сетях — счастье в глазах нарисовать не сможет никакая косметика. Лишь любовь.
И она её ощущала, каждой клеточкой своего тела. Лена и не подозревала, что можно ТАК любить — когда каждый вздох человека становится дороже собственного, и одно присутствие любимого облегчает саму жизнь. Волкова находилась на распутье — она пыталась понять, на что способна, и чем ей стоит заняться. В конце концов, сидеть на шее у Ефима она не хотела. Ни разу в своей жизни не познавшая тяжелого труда, девушка мечтала найти свое призвание, что-то, что будет приносить ей радость, что-то, чем она будет увлечена. Ей хотелось перестать быть просто дополнением к мужчине, она хотела уважать саму себя и сделать так, чтобы Грозный не просто любил её, а чтобы еще и гордился.
Супруг Лены таких порывов не поощрял, и считал, что его дражайшая «половина» способна быть лишь украшением. Так сказать, вишенкой на торте его образа идеального мужчины, мужа и бизнесмена. И, получив хоть какое-то подобие свободы, Лене не терпелось начать жить.
Допив свой кофе и убрав книгу куда-то в глубины сумки, Волкова решила, что с посиделками можно закончить и пора отправляться домой. Она любила небольшую, но уютную квартиру двух холостяков. В ней словно незримо присутствовал дух творчества — постоянно играла музыка, на каждом шагу можно было найти пластинки, брошюры и флайера с прошлых и грядущих выступлений парней, я также краски, кисти и прочую художественную атрибутику. Даже воздух в тех стенах был какой-то другой, но что именно в нем было особенного, Лена понять не могла. Просто каким-то шестым чувством ощущала это.
Но куда больше Волкова любила мастерскую Ефима — место, куда всем, кроме неё, доступ был закрыт. Идеальным вечером она считала тот, который они проводили на чердаке. Лена могла весь вечер просидеть на диване или на подоконнике, просто наблюдая за Грозным. Тот, рисуя, погружался в какой-то свой собственный мир, и окружающая его действительность становилась чем-то совершенно незначительным. Девушка же сидела и любовалась мужчиной, который мог, забывшись, провести перепачканной краской рукой по лбу, оставляя широкую масляную полосу. Кисти же Ефим нередко вытирал о собственную футболку, не заботясь о таких мелочах, как чистота. И было в этом что-то настолько искреннее, что у Лены сердце щемило от какого-то просто невыносимого счастья. От осознания того, что лишь она может это видеть, только её этот мужчина, этот творец подпустил так близко.
