– Так мы круг сделали? – Филя вздохнула.
– Ну да. Бежать надо было, вот и убежали. Я от военных-то нас уведу, вряд ли кто лучше меня знает центр, а вот порчи меня беспокоят. Они через свою долбаную Сферу нас видят, если прижмут – не отобьемся. Я теперь не такой быстрый, как они, да и умения…
Он махнул рукой. Сбой программы Гнезда кроме того, что он заблокировал, как мог, голоса Ираиды и остальных питомцев, обернулся тем, что в ноосферу больше ни ногой. Да и скорость убавилась, и уставать начал опять, как… Как человек. Обычный, нормальный человек.
И хорошо, и плохо одновременно. Так бывает.
Схрон от посторонних был спрятан прекрасно. Здание – точнее, остатки округлого, похожего на болезненный нарост на лице центра пенсионного фонда – видно было издалека, в него время от времени заходили сталкеры и помимо Ката, да и жители центральных убежищ рыскали по окрестностям. Раньше, пока не стали питомцами. Но брать в сугубо офисной коробке было нечего: кабинеты, мертвые компьютеры, мониторы на стенах и бумаги. Кучи бумаг, в пластиковых скоросшивателях, покоробленных картонных коробках, на шкафах и внутри них, в которых остались никому не нужные сведения: кто, где и зачем работал, чтобы получить потом, в старости, хоть копейку от родной страны.
Толку во всем этом теперь? Вот особой популярностью здание и не пользовалось. Склад или магазин были бы гораздо полезнее, но так с любыми госучреждениями. Кат подозревал, что смысл этих многочисленных офисов и до Черного Дня был невелик.
Узкий проход между давно развалившимся старинным зданием воинской части – вот там искали многие и всерьез, но давно ничего не находили полезного – и пенсионным фондом привел к неприметной двери в подвал. Замок выломан, на входе куча битого стекла, видимо, когда-то распивали прямо здесь. Но к этому сталкер был готов: он даже добавил в эту кучу однажды гору осколков, а чуть дальше по коридору свалил несколько железных коек, чтобы затруднить проход. Как бы показатель, что нечего здесь делать: ни сверху, ни снизу.
– Снега надо набрать, – доставая свернутый лист полиэтилена, велел Кат. – Там внизу все есть, что нужно, а вот с водой туго. Сложно ее запасти, тухнет. А закрытые бутылки предков давно кончились.
Снег, выбирая места почище, набрали прямо у входа, сваливая немалых размеров ком на пластик. Сталкер встряхнул углы, связал их и взвесил добычу. Вроде нормально, дотащит.
– Смотри подошву не проткни, я там еще железок набросал, – сказал он Филе. Достал последний ХИС, встряхнул, тщательно поломал – и посредине, и по краям, добиваясь равномерного свечения. – Жалко изводить, больше нет, но иначе не проберемся. Там сложно.
Короткий коридор кончился раздвижными дверями лифта. Рядом словно специально – но так оно и было – валялся прут арматуры, идеально подходивший, чтобы раздвинуть полированные металлические панели.
Из шахты пахнуло холодом и вездесущей плесенью. Толстые витые тросы, из которых торчали порвавшиеся заусенцы проволоки, были прямо перед глазами: руку протяни – и схватишь.
– Лезть по этому… кабелю? – с сомнением сказала Филя. – Как-то не вызывает доверия.
– И правильно, что не вызывает, – рассмеялся сталкер. – Учитывая, что этажом выше я эти тросы подпилил, а вниз лететь метров пять, вообще гнилая идея. Здесь скобы есть сбоку, просто их почти не видно снаружи.
Он вытянул руку, стараясь не порезаться о тросы, и посветил сбоку от дверей:
– Загляни. Видишь?
Девушка кивнула. Заглядывать в мертвую шахту было страшновато, но куда деваться? Там еда и отдых. К тому же Кату она доверяла безоговорочно.
Спуск показался долгим, хотя занял всего-то минут десять: сперва сталкер, подсвечивая себе зеленым светильником предков, забрался на скобы, спустился немного вниз, потом протянул ХИС жене и велел укрепить на одной из петель рюкзака.
– Лезь и ничего не бойся. Я чуть ниже, даже если сорвешься – свалишься на меня, удержу. Погнали!
Уже в самом низу на собственное удивление ловко спустившаяся Филя спросила:
– Слушай, воин… Так предки всегда лифты дублировали лестницами. Может, и здесь есть?
Кат уже ступил на крышу навсегда застрявшей внизу кабины лифта, бросил узел со снегом и согнулся, ища крышку люка, нащупывая ее в темноте – светильник он заслонял своей же массивной фигурой:
– Настоящая подруга сталкера! Соображаешь. Конечно, была лесенка. Совсем рядом. Только я ее подорвал, когда вниз вещи спустил. Сперва воспользовался, не в зубах же было ящики таскать в шахте. Теперь это единственный вход. И выход, если что.
– А если нас найдут здесь порчи?
– Найти могут, я уже думал. Тем более моя память со всеми схронами и много чем еще в их распоряжении. Но как они сюда полезут? По одному по скобам? Я им судный день на раз устрою. Увидишь, как подготовился.
Жена с сомнением посмотрела на него. Подсвеченное снизу зеленым ее лицо вдруг напомнило Кату одного из многочисленных покойников, которых он насмотрелся за эти дни. Многих сам в это состояние и привел.
Плюнув на люк – здесь он, никуда не денется, – Кат разогнулся и обнял Филю. Его охватило странное чувство, смесь щемящей нежности, как в детстве к маме, с любовью и желанием спасти эту худенькую девчонку от всех бед, которые могут случиться на земле.
Да и под землей тоже.
Филя прильнула к нему, и они минуту так и стояли – памятником вечных чувств. Нет, никогда ничего питомцам не понять. Не все на свете рационально, не всему мера успех и эффективность.
– Пойдем в схрон все-таки, – грубовато отстранил жену Кат, напоследок поцеловав в ежик волос на макушке. – Да и жрать охота.
Убежище сталкер оборудовал всерьез, постарался когда-то. Ни в одном из населенных людьми убежищ после изгнания из Базы он себя своим не чувствовал, а свой дом хотелось. Вот это место, с определенными оговорками, тем самым домом и стало: узкая и длинная комната в подвале, за прикрытой дверью, когда-то была тщательно очищена от мусора и вороха старых бумаг, а в двух больших бочках в углу, тщательно запечатанных двойными крышками, находился мазут. Штука вонючая, но для отопления и освещения удобная. Керосин лучше, но его как ни закрывай – просочится. Вонь-то ладно, он весь испарится за долгое время, вот что плохо.
– Располагайся, это твой дом, – неожиданно пафосно сказал Кат, усмехнулся, но ничего добавлять не стал.
Какого черта?! Да, это их дом, других нет. Не убежище же детей дракона с рядами покойников в стылом зале. И уж точно не чужие форпосты в округе.
Через полчаса, давясь от жадности, они уже ели разогретую на заправленной мазутом печурке тушенку. Чайник плевался кипятком, добавляя нотку совершенно домашнего, кухонного уюта в обстановку. Даже чай был, бережно извлеченный Катом из запечатанных в пластик упаковок. Кроме тушенки, на столике – одном из неказистых офисных уродцев, взятых сверху из здания из-за небольшого размера, – лежали пачки печенья, консервированные пакеты супов, стояла банка меда. Царский обед.
